в конце концов. Если будет совсем скучно, можете позвать меня, и я развлеку вас разговорами. А уж 239 знает миллиарды анекдотов, причём несколько из них можно даже назвать смешными.
– Вот, кстати, – вмешивается 239. – Если вы пришли домой и не застали своего лопера, то существует три варианта. Первый – у вас не было лопера. Второй – лопер убежал. Третий – это не ваш дом. Ха-ха-ха…
– Нет, я не этот анекдот имел в виду, – возражает Бирн. – Но, во всяком случае, мы всегда рядом. В тумбочке ваши вещи, телефон и книга, которую вам оставил ваш коллега.
– Иблик? – спрашиваю я. – А где он сейчас, вы не знаете?
– Понятия не имею, – отвечает Бирн. – Разрешите откланяться. Зайдём к вам позже. В экстренных случаях жмите на красную кнопку возле изголовья. Хотя, если вдруг что случится, мы поймём это по вашим жизненным показателям, которые непрерывно мониторим.
– Хорошо, – говорю я, отмечая про себя, что отслеживаются тут явно не только жизненные показатели. По углам под потолком расположены аж четыре камеры наблюдения. Что ж, это госпиталь СБ.
– Отдыхайте, – робот разворачивается и с жужжанием выезжает из палаты.
Оставшись один, я вдруг понимаю, что короткий разговор меня утомил. Я и правда слаб. Укладываюсь поудобнее на подушку и пытаюсь заснуть. Веки пропускают слишком много света. Я вижу сквозь них потолок, а сквозь потолок комнату сверху, над ней небо, над ним звёзды. Я знаю, что не могу всего этого видеть, но вижу. А я ведь просто хочу поспать. Как там? Сосредоточиться на чём-то одном. На дыхании. Вдох, выдох. Ещё и ещё. И всё несущественное отступает, и я уже не замечаю света сквозь веки, и мои мысли словно бы уже не мои, и я понимаю, что сейчас отключусь.
2
Вот уже пару дней я нахожусь в палате. Здесь неплохо, и я много чего уже успел попробовать. Заглянул, например, под повязку. Жуткое зрелище. Выглядит, будто мне вырезали кусок ноги вместе с коленом и заменили на плотный сгусток крови. По ощущениям тоже похоже. Удивительно, что я могу чуть сгибать ногу, но боль при этом сильная. Не пишу «невыносимая», потому что я научился не обращать на боль слишком много внимания.
Я могу приподняться, но головокружение и слабость не позволяют сидеть подолгу. Однако уже появляется желание что-то делать. Возле моей кровати – небольшая пластиковая тумбочка, и в ней я обнаружил потёртую книгу Рудого «Залежи счастья». Пытаюсь читать. Начало там примерно такое:
«Многие из нас, существ, которые считают себя разумными, ставят себе жизненные цели. Мы хотим стать известными, богатыми, защищёнными. Иногда получаем то, что хотим, но на этом не останавливаемся. И возникает вопрос – а что, если бы наша жизнь была бесконечной? Достигли бы мы некоего предела, за которым уже нечего желать? Есть ли во Вселенной место, куда мы на самом деле стремимся? Существует ли волшебная страна, полная счастья, из которой уже не хочется никуда идти?
Об этом думал инспектор Фаулин,
