акулы, как Конрад Шульц, не ищут любовь с женщиной, они находят ее с деньгами и властью. Зачем им трахать жену, если каждый день они нагибают тысячи разных людей?
Но если бы он любил меня… Если бы вдруг эта безумная затея оказалась реальностью… Если бы! То я предпочла бы услышать об этом сейчас. Один лишь раз. Хоть намек. Хоть какой-то знак. Хоть что-то, напоминающее светлое людское чувство. Знаю, я просила много. Слишком… Но это значило бы, что не все потеряно. Будто есть какой-то шанс вынырнуть из этих зыбучих песков и доплыть до устойчивой земли. Я бы боролась за него тогда. Сворачивала бы горы. Словно сумасшедшая, обрекающая себя на тяжелую, но оттого не менее сладкую участь. Тогда я сдалась бы ему в плен, как глупый наивный мотылек, летящий на свою погибель.
Но он просто смотрел, будто и вовсе ничего не слышал. Будто я была правильным ходом. Той, кого не стыдно иметь рядом. Как на его руке часы за пять миллионов долларов – удачная сделка, повышающая статус. Вещь – не человек. Атрибут.
Я резко обернулась, посмотрев на Геба. Мужчина выглядел обескураженным и полным энтузиазма, готовым скандировать поздравления в каждое мгновение. Флора с тоской кусала губы, до хруста сжимая руками бокал, и ожидала новый повод, который будет обсуждать завтра с подругами. Конрад не мог опростоволоситься перед важными ему людьми. Я не лучший человек в этом мире, но не настолько бездушная дрянь.
– Гхм… – повернувшись к мужчине, я столкнулась с его прищуренным взглядом. И, зажмурившись, выпалила, как заведенный робот: – Да, конечно! Я согласна.
Конрад поднялся с места и, притянув меня к себе, впился в губы глубоким и совершенно неприличным поцелуем. Выливая в него все свои мучения за долгое ожидание. Я прогнулась в спине от его напора, а когда отстранилась, вдруг почувствовала странную тяжесть на пальце.
«Он надел тебе кольцо, а ты и не заметила», – истерически прошептал внутренний голос, а затем произошло еще нечто: Конрад сжал мою ягодицу крепко и властно, касаясь губами мочки уха.
– Сегодня вечером ты подпишешь контракт, – страшные вещи он шептал хриплым, барханным баритоном, и в нем я распознала сильное возбуждение. – Сейчас же, Эмми. Я больше не могу ждать. Это сводит меня с ума.
– Что? Нет! – ахнула я слишком явно, а затем так же близко прислонилась к Шульцу, чтобы меня услышал только он. – И речи быть не может. Забудь. Я не хотела отказывать при Гебе и Флоре. Позже можешь всем рассказать, что бросил меня.
Мужчина немного отодвинулся, и в глубинах его темно-серых глаз заплясали странные озорные огоньки, какие возникали лишь тогда, когда сложный план этого человека складывался наилучшим образом. Ужасная догадка упала на голову тяжелым шлакоблоком:
– Дьявол! Ты ведь специально сделал это здесь… При своем друге! Чтобы я не смогла отказать.
– Какая светлая голова, детка, – губы Конрада обрушились мне на лоб, а затем он крепко сжал мою ладонь с кольцом. Голос стал холодным и властным. Одержимым до колик в желудке. – Теперь ты его не снимешь.
– Хочешь
