Кевин, иди за галстуком, мы ждем тебя в машине.
Под восторженные взгляды присутствующих в этом кафе экипаж Charlemagne направился к выходу. Марко не торопился, пропуская всех и желая, чтобы они все вышли быстрее. Он не все сказал, и было важным продолжить: он схватил Адель за руку так, чтобы никто не увидел. Тянул ее назад, и она на удивление оказалась податливой. Хотя если бы он сейчас получил от нее пощечину, то был бы только рад этому.
Пока десять человек вместе со вторым пилотом, смеясь, пытались протиснуться в проходе, он перевел на нее взгляд:
– Адель…
– Не надо, Марко, – она убрала руку, – не трогай меня.
– Нам надо поговорить.
– Ты уже все сказал, – она впилась в него взглядом, стоя напротив, как пять лет назад. А казалось, что этого времени не было.
– Мы будем работать в одном экипаже, где нет места обидам и недосказанностям. Я знаю, что поступил по отношению к тебе как последний ублюдок и толком ничего не объяснил…
– Меня меньше всего волнуют твои объяснения пять лет спустя.
Она развернулась, боясь, что стала эпицентром внимания экипажа, но ошиблась – они все ушли. А Марко снова оказался рядом. Черт! Потому что он теперь всегда будет рядом.
– За всю свою летную карьеру я не принял более тяжелого решения, чем в тот момент, когда решил остаться со своим ребенком. Наверняка каждый бы сделал так же.
– Наверно, – прошептала она, не оборачиваясь, но не тронулась с места, – я тебя не виню в этом, ты поступил как настоящий отец. – Она резко развернулась к нему. – Мой отец меня бросил, это был ужасный поступок, но ты решил иначе. Скажи, у тебя сын или дочь?
Марко не ожидал такого. Лучше бы она ударила его, накричала, но он видел лишь смирение:
– Дочь.
Адель кивнула, и это получилось грустно. Она перевела взгляд на присутствующих, которые сидели в этом ресторане и поедали свой завтрак, понимая, что все на них смотрят. Надо было уходить, и она пошла к выходу в вестибюль, который оказался пуст.
– Я бы не хотел, чтобы между нами была недосказанность, – Марко шел рядом, – поэтому ты сейчас можешь высказать все, что хочешь мне сказать, а потом мы сядем в машину, зайдем в самолет и будем работать вместе долгие годы. Возможно, с обидой, но не показывая ее.
Она остановилась и обернулась:
– У меня только одна просьба: забудем вообще, что когда-то были «Марко и Адель». Это в прошлом. Оставим его позади, каждый пошел своей дорогой. И пусть наши дороги пересеклись, но «нас больше нет».
Она сказала его словами, ее голос слегка дрогнул. В ней сидело больше обиды, чем она показывала, Марко прекрасно это знал. Даже в этой едкой фразе он ощутил ее горечь, которую сам лично подарил ей.
Глава 7
Салон самолета действительно произвел впечатление на весь экипаж. Никто из участников летного состава еще ни разу не сталкивался с тем, чтобы вместо кресел были поставлены целые кабины.
