территориям, как моё заброшенное и труднодоступное для таких вторженцев кладбище.
Однако они всё равно пришли. Вторглись по-хамски, с таким гоготом, с такой вульгарностью и наглостью, которые я попросту не собираюсь терпеть. Им надо напомнить, отчего их род издревле обходил стороной такие места. Шурша конечностями по влажной от ночной хладной росы траве, я двигаюсь ползком меж каменистых плит загробных. Я чую зов проголодавшейся утробы. И стелется густой туман, придя с холмов…
Всё как в великих стихах прекрасного поэта. Кто смеет нарушать природную ночную тишину? Зачем приходят они и разрывают гладь нашего мира своими воплями, этим звоном бутылок, причмокиваниями, треском и шелестом одежды. То прячут бесполезные тела под лоскутами ткани, то обнажают в лунном свете средь могил.
Мне нет покоя, так пусть не будет и им тоже. Бродя средь плит, я наблюдаю, обхожу кругами, выцеливаю расплывчатые улыбками уродливые людские лица. Эти смешные маски из кожи. Такие разные и такие похожие. Мне никогда не понять их, как им не понять величия обитателей сумрака. Ведь нет им дела ни до блуждающей нежити, до демонов и духов, как нет в их пустых головах мыслей о великих богах, младых и старых.
Проклятье и беда их не в том, что они глупы и лишены познаний, а в том, что к этим откровениям они даже не тянутся! Взгляните! Взгляните на их руки, сжимающие эти плоские штуковины, порождающие искусственный свет. Их бог – это техника, средства общения, бесконечная вереница искусственных символов…
Но этот свет их не спасёт. Решительные, отважные, они думают, что могут без спроса и без страха являться сюда! Идёмте же, я сделаю из вас кормёжку для своих! Превращу ваше стадо в себе подобных, и, быть может, вы тоже станете одним из нас, примкнув к милости великого кладбища под чутким присмотром матери-ночи.
Уже готов к искусному прыжку… Однако более прыткая тень меня опередила. К компании смеющихся подростков метнулось нечто в капюшоне и плаще. Из темноты, из мрака, что меж каменистых плит, некто стремглав достиг своей коварной цели.
Не я один следил за этими незваными гостями, здесь был кто-то ещё, но я не чувствовал его. Его запах, похоже, смешался с этой шпаной, ведь сейчас я осознал, что он один из них. Такой же мешок тёплой живой плоти с костям внутри.
Он наносил им крепкие удары своим большим массивным лезвием, умерщвляя одного за другим. Пластика его движений и ловкость быстрых прыжков могла бы сравниться даже с лучшими из моих собратьев. Я видел, как хлестала человеческая кровь в лунном свете. Кровь девственниц и кровь распутниц, вся одинаково красная, с рубиновыми переливами, густая и тёмная, в таком невероятном количестве, в каком я этого не видел здесь с допотопных ритуалов далёких предков человека.
Огромная лужа, словно алое озеро, отражало сейчас лик Луны. Ну? Кто теперь ухмыляется? Подкравшись ближе, я даже видел в крае растёкшейся алой жижи своё отражение.
