часто бывает, впечатление несколько портила резиновая дорожка. Очевидно, ее расстелили из-за дождя на улице, но дворец есть дворец. Если на ковре появились грязные мокрые следы, вышвырните его к чертям собачьим и постелите другой. Вот каковы дворцовые обычаи!
Я сказал величественному привратнику, что зовусь Арчи Гудвином и что меня ждет мисс Фрейзер. Он вытащил из кармана клочок бумаги, сверившись с ним, кивнул и осведомился:
– Ну?.. И это все?
Я вытянул шею и прошептал ему прямо в ухо:
– Овсянка.
Он снова кивнул, сделал знак лифтеру, стоявшему у двери лифта, в пятнадцати шагах от нас, и четко произнес: «Десять „бэ“».
– Скажите, – спросил я, – пароль ввели только после убийства или так было всегда?
Смерив меня ледяным взглядом, он повернулся ко мне спиной. Я сказал ему в спину:
– Это обойдется вам в пятицентовик, который я собирался дать.
С лифтером я решил не говорить вообще. Он тоже безмолвствовал. Выйдя из лифта на десятом этаже, я очутился в закутке не больше лифтовой кабины – еще один дворцовый фокус. На двери слева было написано «10A», на двери справа – «10B». Лифтер дождался, пока я нажму кнопку на второй двери и меня впустят в квартиру, и только тогда уехал.
Женщина, впустившая меня, лет двадцать назад вполне могла быть чемпионом по борьбе. Она буркнула: «Извините, я спешу» – и понеслась куда-то. Я крикнул вдогонку: «Моя фамилия Гудвин!», но реакции не последовало.
Сделав четыре шага, я снял пальто и шляпу и бросил их на стул. Затем огляделся. Это было что-то вроде большого квадратного холла. Слева и напротив меня виднелись двери. Справа взгляду открывалась ничем не отгороженная огромная гостиная, обставленная многочисленной и разномастной мебелью.
В силу профессии глаз у меня наметанный, и я могу запомнить что угодно, от сложной уличной сцены до пылинки на воротнике человека, но и мне не по плечу дать точное описание этой комнаты. Два предмета обстановки бросались в глаза: бар, сверкавший хромом и красной кожей, с такими же табуретами, и массивный старинный стол из черного ореха с резными ножками. Они давали представление о стиле жилища.
Никто не показывался, но слышались голоса. Я поискал, куда бы сесть, не нашел подходящего стула и устроился на диване длиной десять футов и шириной четыре фута, обитом зеленой джутовой тканью. Поблизости стоял стул, обтянутый розовым шелком с вышивкой.
Я как раз прикидывал, какую лошадь нарисовал бы субъект, обставлявший эту комнату, когда через дверь в дальней стене вошли двое мужчин, молодой красавец и лысый субъект средних лет. Оба были нагружены фотоаппаратурой, включая треногу.
– Ее возраст заметен, – изрек молодой человек.
– Да какой к черту возраст, – резко возразил лысый. – У них же тут случилось убийство, не так ли? Ты слышал об убийстве? – Тут он заметил меня и спросил своего спутника: – А это еще кто?
– Не
