ублюдок. Ваши женщины предпочитали ублажать турков и выходить за них замуж, когда наши, с молоком прививали нам боль за истребленных в Турции предков. Если тебе было так хорошо, что прибежал к нам?
– Если бы вы не начали эту бойню, сидел я в своем Баку и не видел бы твою мерзкую харю, Самвел. Во всяком случае там никто мою маму не трогал, – прошипел яростно бакинец.
Я не стал ожидать конца потасовки хачиков и резко захлопнул люк. Гулкий звон металла нарушил тишину и разбросал ее незваных гостей по кустам. Я быстро проверил и остальные люки. Минут через пять настороженно подал голос Карапет:
– Один точно сдох. Я видел дыру у него на лбу. Второй лежал под ним, наверно очнулся, пока мы тут ругались.
– Надо было, хотя бы пустить очередь по ним. Прав был Карен, – недовольно проворчал один из голосов. Так я узнал имя бакинского армянина.
– Заткнись ты, Робик, – огрызнулся Карапет, – у нас патроны калибра 5-45. Ты хотел, чтобы я изрешетил собственную голову?
– На одного вонючего ишака карабахского стало бы меньше, – заржал следующий армянин, имя которого пока не озвучилось. – И перестань пердеть у меня под носом, я задыхаюсь.
– Еще и чеснока нажрался… – видимо залыбился Робик.
– Заткнитесь вы все! – в бешенстве заорал Самвел. – Видно, он у них был главный. – Ясно, что этот турк один. Надо его оттуда выкурить.
После небольшой паузы я услышал легкий шелест. Армяне осторожно окружали танк.
– Эй ти, Мулла17, виходи оттуда, слищищь? – кто-то, кажется, Карапет, с грубым акцентом по-русски проговорил и рукояткой автомата застучал по машине.
– Ага, еще чего… Мне и здесь неплохо, – наконец решился подать голос и я. – Может, тебе еще ключи от квартиры подбросить, где деньги лежат?
– Какие денги? – кажется, Карапет совсем был тупой и не понял юмора. – Ара, он нам денги предлагает… – послышался его противный гогот. – Твои денги и так нащи будут, когда оттуда выползищь.
– Слушай, заткнулся бы ты, действительно воняешь, – огрызнулся на него Самвел. – Такие, как ты, позорят армянский народ. Ты хоть иногда телевизор смотришь?
– Что я сказал? – обиделся Карапет и перешел на армянский. – Сами говорите, я буду молчать.
– Ты что, до конца войны собираешься там сидеть? – видимо, не обращая внимания на Карапета, спросил у меня Самвел.
– Сколько надо, столько и просижу, мне торопиться некуда. Кушать есть, вода во фляге есть, оружие есть… Попробуйте, суньтесь сюда! Я из вас булочки с кишмишом сделаю.
Наступила тишина. Хачики что-то решали на армянском, уверенные, что я не понимаю. Наконец я различил голос Безымянного.
– Мы можем взорвать под танком все наши гранаты. Его точно оглушит. Тогда успеем открыть люк.
– У нас не осталось лимонок, все наступательные, и вряд ли гранаты его оглушат. А открыв люк, мы получим еще и очередь в лоб. И как ты вообще его собираешься открыть? –
“Мулла” – во время ведения боевых действий, по рации оскорбительно – обобщающее обращение к азербайджанцам со стороны армян. Армяне же, соответственно, назывались оппонентами – “Вазгеном”.
