кто вы на самом деле. – Он произнес эти слова так вежливо, как того требовала ситуация. – Отец, может быть, вас знал, но мы не знаем.
– И боюсь, что пока не узнаете, – ответил тот. И после паузы прибавил: – Хотя скажу, что, если бы я поклялся честью своей собственной семьи, моя клятва имела бы такой вес, что затмила бы обе данные здесь сегодня.
Эти слова были сказаны как нечто само собой разумеющееся и от этого прозвучали еще большим вызовом.
Томассо поспешно сказал, предупреждая предсказуемую вспышку гнева Ньеволе:
– Но вы ведь дадите нам хоть какую-то информацию, даже если предпочитаете сохранить в тайне свое имя. Вы сказали, что Альберико для вас орудие. Орудие для чего, Алессан не-из-Тригии? – Он с удовольствием обнаружил, что запомнил имя, названное вчера Менико ди Ферратом. – Каковы ваши собственные цели? Что привело вас в этот охотничий домик?
Лицо незнакомца, худое и странно вытянутое, с резко выступающими скулами, застыло и стало похожим на маску. И в полной ожидания тишине он ответил:
– Мне нужен Брандин. Я жажду смерти Брандина из Играта больше, чем бессмертия для своей души по ту сторону последних врат Мориан.
Снова воцарилось молчание, прерываемое лишь потрескиванием осеннего огня в двух очагах. Томассо показалось, что в комнату вместе с этими словами проник зимний холод.
А после:
– Какие ужасно красивые слова! – лениво пробормотал Скалвайя, разрушив это настроение.
И Ньеволе, и Таэри расхохотались. Сам Скалвайя не улыбнулся.
Человек на подоконнике принял этот выпад с легким кивком головы.
– На эту тему я шуток не позволю, милорд. Если нам предстоит работать вместе, вам необходимо это запомнить.
– Вынужден заявить, что вы чересчур горды, молодой человек, – резко ответил Скалвайя. – Не следует забывать, с кем вы разговариваете.
Незнакомец явно проглотил готовые вырваться резкие слова.
– Гордость – это семейный недостаток, – наконец ответил он. – Боюсь, я тоже не избежал его. Но я действительно помню, кто вы такой. И члены семьи Сандре, и лорд Ньеволе. Именно поэтому я здесь. Я уже много лет назад задался целью следить за любыми проявлениями недовольства по всей Ладони. Иногда я его осторожно поощрял. Этот вечер примечателен тем, что я впервые пришел на подобную встречу лично.
– Но вы нам сказали, что для вас Альберико ничего не значит. – Томассо про себя выругал отца за то, что тот не подготовил его получше к появлению этого очень странного шестого участника встречи.
– Сам по себе – ничего, – поправил его тот. – Вы позволите? – Не дожидаясь ответа, он спрыгнул с подоконника и подошел к столу с вином.
– Пожалуйста, – с опозданием ответил Томассо.
Незнакомец щедро налил себе в бокал красного вина. Выпил его и налил еще. Только после этого он повернулся к остальным. Херадо смотрел на него огромными, широко раскрытыми глазами.
