престарелый патриций твердой рукой поднял свою трость, прицелился прямо в лицо Альберико и нажал на скрытую пружину, спрятанную в ручке.
Это правда, что колдунов невозможно отравить – несложным охранным заклинанием большинство из них овладевает еще в юности. С другой стороны, их, несомненно, можно убить стрелой, или мечом, или другим орудием насильственной смерти. Вот почему подобные вещи были запрещены в установленном радиусе от возможного местонахождения Альберико.
Существует также широко известная истина насчет человека и его богов – будь то Триада у жителей Ладони или разнообразный пантеон, которому поклоняются в Барбадиоре, будь то мать-богиня, или умирающий и воскресающий бог, или повелитель вращающихся звезд, или одна-единственная внушающая благоговение Сила, стоящая над всеми ними, которая, по слухам, обитает в некоем первичном мире, в туманных далях космоса.
Эта простая истина гласит, что смертному не дано понять, почему боги выстраивают события именно так, а не иначе. Почему одни мужчины и женщины гибнут в самом расцвете лет, а другие живут и увядают, превращаясь в собственные тени. Почему добродетель иногда вытаптывают, а зло процветает среди прекрасных садов. Почему случай, простой случай, играет такую подавляющую роль в беге линий жизни и линий людских судеб.
Именно случай спас Альберико из Барбадиора тогда, в то мгновение, когда его имя уже наполовину прозвучало в списке обреченных на смерть. Внимание его охраны было сосредоточено на упавших людях и на сжавшемся в комок, обливающемся кровью Томассо. Никто не удосужился взглянуть на старого, искалеченного вельможу, сидящего в кресле.
И только безжалостная случайность – появление начальника стражи в комнате с той стороны, где сидел Скалвайя, – изменила ход истории на полуострове Ладонь и за его пределами. Какие удручающе ничтожные события измеряют и сокрушают жизни людей!
Разъяренный Альберико повернулся к начальнику стражи, чтобы отдать ему приказ, и заметил поднятую трость и палец Скалвайи, нажавший на пружину. Если бы он смотрел прямо перед собой или повернулся в другую сторону, он бы погиб: заостренное лезвие вонзилось бы в его мозг.
Но он повернулся в сторону Скалвайи, и он был вторым из самых могущественных мастеров магии на Ладони в то время. И, несмотря на это, то, что он сделал, – единственное, что он мог сделать, – потребовало от него всех его сил, и даже больше сил, чем он мог собрать. Не оставалось времени, чтобы произнести заклинание, сделать магический жест. Пружина, несущая смерть, уже была отпущена.
Альберико отпустил силы, которые держали его тело и делали его единым целым.
Томассо не поверил собственным глазам, в ужасе глядя на то, как смертельный снаряд пролетел сквозь туманное пятно вещества в воздухе на том месте, где только что находилась голова Альберико. Острие вонзилось в стену над окном, не причинив никому вреда.
И в то же мгновение, зная, что еще секунда, и будет уже слишком поздно, – что его тело может быть
