есть одно существенное отличие. К сожалению, для тебя.
– Какое отличие?
– Ты – дочь Мелихова.
– И что? – не поняла она.
– Он привык все решать за тебя.
Оксана медленно опустилась в кресло.
– Вы правы. У меня с детства было все, кроме собственного мнения.
– Вот видишь.
Мы помолчали.
– Угостишь меня кофе?
– Конечно, – она встала и прошла в «кухонный конец» зала. – А знаете что, Евгения? Простите, как вас по отчеству?
– Просто Женя, – ответила я.
– Знаете что, Женя, – продолжила Оксана, – давайте мы скажем моему отцу, что вы меня добросовестно охраняете, а на самом деле каждый из нас будет жить своей жизнью.
– Исключено.
– Почему? – расстроилась Мелихова.
– Я всегда выполняю свою работу честно.
– Хорошо, – кивнула она. – Тогда давайте поступим так. Вы будете здесь жить. Своим друзьям я выдам вас за подругу. Но если мне понадобится куда-нибудь съездить или остаться с кем-то наедине, вы не будете возражать.
Я отрицательно помотала головой.
– Но почему? – вспылила Оксана.
– Я уже сказала тебе.
– Ах вот как! – она зло сощурила глаза. – Я думала, вы – человек, а вы такая же, как и все. Как эти гориллы, которые роем вьются вокруг отца.
– Послушай, Оксана… – я попыталась было вернуть ее расположение, но она оборвала меня:
– Ничего не хочу слышать. Я буду поступать так, как мне заблагорассудится.
Так и не подав мне никакого кофе, Оксана покинула зал. Первый раунд я проиграла. Ладно, что-нибудь придумаю.
Без помощи Оксаны я все-таки сварила себе кофе и вместе с чашкой прошла в комнату отдыха. Туда, где стоял огромный телевизор. Надо признаться, что видео всегда было моей страстью. Я могла часами сидеть, уставившись на экран.
Интересных фильмов в видеоколлекции Оксаны Мелиховой было в избытке. Я выбрала одну из кассет и включила видеомагнитофон. А что еще остается делать в таких обстоятельствах?
Правда, полностью пренебрегать работой я не стала. Включив телевизор, сделала звук потише, оставляя себе возможность слышать, что происходит в квартире. Дверь тоже оставила открытой.
Просмотр фильмов длился у меня до вечера. Оксана периодически появлялась в поле зрения, когда проходила из своей спальни в зал и обратно. В разговоры со мной она не вступала, даже не смотрела в мою сторону, но всякий раз, пересекая коридор, захлопывала дверь комнаты, в которой я находилась. Как это ни прискорбно, но мне приходилось отрываться от телевизора, вставать, чтобы идти снова открыть ее.
В восемь часов вечера Оксана прошла по коридору с дамской мини-сумочкой через плечо. Я выключила аппаратуру и вышла из комнаты.
Она обувала туфли у порога.
– Ты куда? – спросила я ее.
Она ничего не ответила, открыла дверь и вышла. Затем я услышала, как она снаружи
