волосы пальцами, на которых ещё оставались острые звериные когти.
– Извините меня, – попросила Мия в смущении.
– Хоть бы мне кусочек оставила, – упрекнул я и протянул сестре её одежду.
– Быстро! – напомнила мать. – Орём и мчимся к выходу, как все!
Получилось! Парни в униформе не обратили на нас внимания, хотя Мия забыла спрятать когти в карман брюк.
Совершенно измученные, с истерзанными стёртыми ногами – эти гадкие ботинки! – мы приковыляли обратно в лес. Отец выслушал наш рассказ с явным недовольством.
– Но люди же нам ничего не сделали, – промямлил я уже в облике пумы, – они были с нами добры. Ну, пока Мия не начала охоту в холодильнике.
– Добры?! – Отец фыркнул. – Они коварны, подлы и опасны! – Его слова отчеканились у меня в голове. – Держитесь от них подальше! – И он с возмущением обратился к матери: – Зачем нужно было тащиться в город, объясни мне?
– Если бы мы им запрещали, они ходили бы туда тайком! – огрызнулась в ответ мама.
Увы, меня действительно страшно тянуло в то место, где столько чудес, – тянуло к людям.
– Почему мы, оборотни, не можем жить одновременно и как люди, и как пумы? Ну, то так, то так, а? – отважился спросить я.
– Людям нужна целая куча документов, – начала объяснять мама. – Это такие бумаги, на которых написано, кто ты такой. У нас таких нет.
Отец взглянул на меня янтарными кошачьими глазами. Как будто насквозь проткнул:
– Решай, кто ты, Караг, – либо пума, либо человек: быть одновременно и тем и другим не получится.
Разумеется, мама больше не собиралась брать нас в город. Я в тоске слонялся по окрестным горам и ночи напролёт смотрел на мерцающие городские огни внизу – они были ярче звёзд. По-другому я не мог. Через полгода я в первый раз проскользнул туда один, пока родители были на охоте. Бродил по улицам, вдыхал тысячи новых запахов, от которых кружилась голова, мечтал прокатиться на этой штуке, которую мама называла автомобилем. Не успел я вернуться в лес, как меня уже потянуло назад в город.
Спустя два года, в одиннадцать лет, я принял решение, которое совсем не понравилось моей семье. Однажды утром, слизывая со шкуры росу, я объявил, что хочу жить среди людей.
– У Карага помутился рассудок, – тут же откликнулась Мия и пнула меня лапой в бок.
Я глубоко вдохнул, сосредоточился – и превратился в человека. Мех тут же исчез. Холодный влажный ветер неприятно хлестнул по голой коже.
– Это была не шутка!
Отец вздрогнул всем телом от неожиданности и растерянно уставился на меня в человеческом облике. Мама занервничала:
– Но… так нельзя! Как же ты будешь…
– Я знаю, как я буду! Я неделями продумывал свой план. Возьму свои вещи из тайника и…
– Забудь об этом! – зарычал отец. – Твоё
