голову набок, и разглядывал меня блестящими чёрными глазами.
Я обошёл его и опять погрузился в свои мрачные мысли. Я совсем по-другому представлял себе учёбу в школе. Как-то веселее. С предметами-то я разобрался, учителя тоже пришлись по душе, учился прилежно, пропущенное нагонял быстро. Хотя иногда спрашивал себя: с какой стати и зачем мне приходится учить алгебру или музыкальную теорию? И друзей до сих пор не завёл. Это оттого, что пумы по натуре своей одиночки? Или я просто глупый? Чем больше я думал, тем грустнее становилось на душе. Ещё эти вороны тут лезут, раздражают только. Чего им от меня надо? Один из них попытался присесть ко мне на плечо.
– Отвали, я тебе не ветка, – прорычал я, направляясь к старенькому горному велосипеду, который мне подарила моя приёмная семья. Вороны наконец свинтили.
Не постараться ли попасть в футбольную команду? Хороших футболистов все любят. Как и телезвёзд. Но я побывал на телевидении всего два-три раза – маловато. Вот некоторые были действительно знамениты и любимы: на школьном заборе висел плакат с портретом какого-то жутко важного дядьки. Эндрю Миллинг. Это имя слышалось на каждом шагу, даже в новостях. Вот к нему в друзья все так и ломятся.
Капая на землю холодной водой, я взобрался на велик и поехал к Рэлстонам, моей приёмной семье. В палисаднике резвился чёрный лабрадор Бинго. Когда я подъехал к дому, пёс залился лаем, его шерсть встала дыбом. Ну не любит он кошек, не любит, и всё!
Я прошёл через кухню и уже собрался было подняться к себе в комнату, но не успел. Дональд, мой приёмный отец и опекун, психотерапевт, принимал пациентов прямо здесь же, дома, и как раз вышел из смежной комнаты за чашкой кофе.
– Хай, – угрюмо бросил я.
– Ну, как дела, парень? – Дональд, по-отечески улыбаясь, обнял меня за плечи, но тут же отдёрнул руку. – Чёрт, Джей! Почему ты весь мокрый? Мой пуловер! Теперь придётся переодеваться, а у меня пациентка через пять минут! Иди в душ!
И он вернулся к себе.
На бежевом ковре, покрывавшем лестницу, моя младшая приёмная сестра Мелоди играла маленькими лошадками.
– Осторожно, не наступи, – предупредила она меня.
Из комнаты моего приёмного брата, как ни странно, не гремела музыка хеви-метал. Повезло. Я прошёл мимо двери Марлона… и именно в этот момент она распахнулась. Мне навстречу загрохотал тяжёлый хард-рок. Я подскочил как ужаленный, а Марлон с пультом управления в руках согнулся от хохота.
– Йе-е! Круто! – ржал он. – Давай ещё раз!
Я бросил на него взгляд, каким можно убить, прошёл в свою комнату, запер дверь, переоделся в сухое и улёгся на кровать. Бредовая была идея – жить среди людей. Одна из моих придурей. В горах нет учителей, никто не станет впихивать в мою бедную голову человеческую мудрость. И там нет идиотов, которые будут ко мне приставать. Как хорошо быть пумой – и зачем я всё это сам себе устроил?!
Каждый раз, когда я вспоминал свою лесную семью, у меня в сердце словно скулил маленький зверёк. Уже
