без чего и жить нельзя, наверное. Осторожно, стараясь не греметь, вставил ключ в замок, открыл дверь и почти на цыпочках стал красться в свою комнату.
Но не тут-то было. Дверь кухни стремительно распахнулась, и в проёме возникла Елена.
– Добрый вечер!.. Что такой смурной?
– Разве? – спросил с напускным удивлением, и, не сдержавшись, сердито выпалил: Зато второй, у подъезда, млеет от счастья.
Весёлые искорки в глазах Елены погасли. Она смотрела на меня непонимающим взглядом.
– О ком ты говоришь?
Но мне не хотелось вдаваться в объяснения, и я молчал.
Лицо Елены стало задумчивым.
– Слушай, Владик, – тянула она слова, впервые называя меня по имени. – Уж не ревнуешь ли ты? Вот не ожидала!
А ведь в точку попала. И для меня это ужасное чувство было тоже полнейшей неожиданностью. Ишь, какой Отелло выискался!
Попытался скорее ретироваться, но Елена сердито остановила:
– Нет, Демичевский. Давай договоримся: мои друзья – это мои друзья.
Скрип двери заставил её умолкнуть. В коридоре появилась встревоженная Екатерина Ивановна:
– Леночка, милая… Что тут у вас?
Лена бросила на меня обиженный взгляд и, не ответив, ушла. Я смущённо смотрел на Екатерину Ивановну, она – на меня.
– Владислав Викторович, что случилось?
– Ничего. – поспешно заверил я. – Так, поговорили… Вы не беспокойтесь.
Она недоверчиво покачала головой и торопливо вернулась в комнату.
Мне сделалось совсем нехорошо. Ну, что я за остолоп такой! Сам себе всё испортил.
Так и заснул с гнетущим чувством чего-то тяжёлого, почти непоправимого. С тем и проснулся утром, весь в холодном поту от мучивших во сне кошмаров. В мыслях только Елена, её глаза, полные обиды. Что же это со мной, думал. Неужели всё-таки опять втрескался? Всерьёз, по-настоящему. Разве такое бывает?..
Прошёл в ванную комнату, прислушался – кто на кухне? Если там Елена, лучше уйти из дому без чая. Думал, мне теперь и не взглянуть на неё. Но на кухне было тихо. А времени – уже восемь… Быстро умылся, оделся… На кухне по-прежнему ни шороха. И меня уже томила эта тишина. Прошёл туда, налил чай и как можно медленнее прихлёбывал из чашки. Мне уже не хотелось быть одному. Хотелось хотя бы на миг, всего на мгновенье, но увидеть Елену, её лицо, её глаза: что будет в них – всё та же милая улыбка или?.. Про «или» и думать было страшно. От «или» – свет стал бы не мил.
Словно угадав моё желание, появилась Лена.
– С добрым утром! – сказала она, лукаво поглядывая в мою сторону.
– Здравствуй! – счастливо откликнулся я. От этих её слов и взглядов у меня будто гора свалилась с плеч.
«Лена!.. Моя Прекрасная Елена! Ты снова, – думал я, – идёшь мне навстречу. Такому упрямому и бестолковому. За что мне этакое счастье?»
7
