на небе, одним героем меньше на земле.
He успели еще Анна Павловна и другие оценить этих слов виконта, как невыезженная лошадь уже продолжала свои забавные и непривычные козелки.
– Казнь герцога Энгиенского, – продолжал Пьер, – была государственная необходимость, и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Вы одобряете убийство, – страшным шепотом проговорила Анна Павловна.
– Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души, – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– А! О! – сказали разные голоса.
– Превосходно, – вдруг по-английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке. Виконт только пожал плечами.
– Хороший или дурной поступок убийство герцога? – сказал он, удивляя всех своим высокого тона хладнокровием. – Одно из двух…
Пьер чувствовал, что дилемма эта была предложена ему так, что ответь он отрицательно, его заставят отречься от его восхищения к герою, ответь он положительно, что поступок хорош, бог знает что с ним случится. Он отвечал положительно, не боясь, что случится.
– Поступок этот велик, как и все, что делает этот великий человек, – сказал он отчаянно, и не обращал внимания на ужас, выразившийся на всех лицах, кроме лица князя Андрея, и на презрительные пожатия плеч; он продолжал говорить один против очевидного нежелания хозяйки. Все, кроме князя Андрея, слушали его, удивленно переглядываясь. Князь же Андрей слушал с участием и тихою улыбкой.
– Разве он не знал, – продолжал Пьер, – всей бури, которая поднимется против него за смерть герцога? Он знал, что ему придется за эту одну голову опять воевать со всею Европой, и он будет воевать, и опять будет победителем, потому что…
– Вы русский? – спросила Анна Павловна.
– Русский. Но победит, потому что он великий человек. Смерть герцога была необходима. Он гений, а гений тем и отличается от простых людей, что действует не для себя, но для человечества. Роялисты хотели опять зажечь внутреннюю войну и революцию, которую он подавил. Ему нужно было внутреннее спокойствие, и он казнию герцога показал такой пример, что Бурбоны перестали интриговать.
– Но, милый мсье Пьер, – сказала Анна Павловна, пытаясь взять кротостью, – как вы называете интригами средства к возвращению законного престола?
– Законна только народная воля, – отвечал он, – а она изгнала Бурбонов и передала власть великому Наполеону.
И он торжественно посмотрел сверх очков на слушателей.
– А! «Общественный договор», – тихо сказал виконт, видимо, успокаиваясь и узнав источник, из которого черпались доводы противника.
– А после этого?! – воскликнула Анна Павловна.
Но и после этого Пьер так же неучтиво продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более
