стадион, мы побежали в его сторону. Прийти туда во время тихого часа вряд ли кто-то мог. Немного нас с Ларисой смутили набежавшие вдруг тучки, но мы решили, что успеем.
Поудобнее устроившись на лавочке, мы обнялись, как заговорщики, накрылись Лариной кофтой и я начала читать. Иногда своё чтение я прерывала пояснениями из предшествующих и дальнейших событий. Примерно, так…
⠀
…Как это обычно бывает, всё вышло совершенно случайно. По соседству со мной жила не то чтобы подруга, – так, девушка Люда. Семья у неё пьющая, а сама Люда хоть и всего на год-полтора меня старше, рано вкусила все прелести, возможно, и взрослой уже жизни. Вела себя раскованно, свободно, порой даже вызывающе.
Меня воспитывали не недотрогой, просто вовремя подсказывали (особенно тётя), что хорошо, а без чего пока можно и обойтись. Но именно это «без чего пока», одновременно пугая, больше всего меня в соседской девушке Люде и манило. Много позже я поняла, что таковыми в науке жизни были мои первые университеты.
За «проколы» я не боялась – их и не предполагалось. Для этого я была достаточно себе на уме и кое-что в жизни понимала. Например, что дети, если и находятся в капусте, то при обязательном участии двух разнополых участников поисков их в том огороде.
Мама же моя, из-за не самой благоприятной репутации соседской семьи, запрещала мне с Людой дружить, но в этот день я не просто её ослушалась. Я привела Люду домой. Правда, незаметно за ней посматривая. Как многие дети из семей, где воспитание детей не на первом месте, Люда имела одну плохую черту – могла взять то, что плохо лежит.
⠀
Причина ослушания была самой банальной. Встретив меня во дворе с буханкой хлеба, Люда так запросто, как умела только она, сказала:
– Привет! Слушай, пойдём со мной вечером в парк на танцы?
Признаться, я никогда там раньше не бывала. Но мама работала во вторую смену, отец днём раньше уехал на рыбалку, а брат был у бабушки. Если повезёт, я могу прийти домой даже раньше мамы. Так почему бы и не сходить? И я согласилась.
Разумеется, как только мы вошли в квартиру, Люда тут же почувствовала себя в ней хозяйкой. В ход пошли термобигуди, вся мамина косметика и гардероб. Однако, просчитав возможный риск столкнуться с мамой нос к носу вечером, лично я не стала ни краситься, ни завиваться. Поплевав, как тогда было принято, в «Ленинградскую» тушь для ресниц, нанесла лишь парочку мазков. Заплела две косы и заколола их с двух сторон шпильками, как девочка-гимназистка, придав форму рулика.
И вещи одела всё-таки свои, не отказавшись разве что от босоножек. В моду входила платформа, о которой мне пока можно было мечтать. А у мамы уже такие были. Снять же их и одеть перед дверью спрятанные под лестницей свои мокасины, дело пары минут.
Зато Люда расфуфырилась, как в ресторан. А чего ж не расфуфыриться-то, если даром? Тёмные локоны, ярко-алые губы и ресницы метёлками под бровь.
