её имени: Змея Особой Ядовитости.
– А вы что скажете в своё оправдание, милейшая? – в подчеркнуто уничижительном тоне, наконец-то, дошла очередь и до меня.
– Вообще-то, чужие письма читать нехорошо! – Не знаю, откуда у меня и смелость-то взялась.
– Скажите пожалуйста! – и в театре уже пятерых актёров пошёл третий акт. – Вон! Эта пигалица ещё меня учить смеет!.. Значит, сообщить обо всём на предприятия, где работают её родители!.. Все свободны до линейки!.. Эдик, иди буди лагерь!..
Я стояла, понимая одно: что я даже не столько боюсь реакции родителей, сколько того, что никогда больше не подержу в руках листок со знакомым почерком. Но ни одной слезинки не упало у меня из глаз. Я была уверена, что подобные ситуации взрослые куда эффективнее решают совсем по-другому. Как моя тётя, например: вежливой беседой – на равных, без театральщины и оскорблений.
… – Не расстраивайся, – как могла, утешала меня Маринка, возвращаясь с разноса. И, слегка пожимая мою руку, добавила: – А ты молодец! Отбрила змеюку нашу, что надо! – и она искренне рассмеялась.
– Я всё равно в лагере в последний раз. А письмо жалко. Хоть мне за него и не стыдно. По письму можно многое понять о человеке. Но, видимо, не таким, как она! – Я кивнула на здание администрации.
– Не переживай, я что-нибудь придумаю…
Марина пошла будить отряд.
…Кто же всё-таки утащил письмо из-под подушки? Лариса? Или кто-то ещё?..
⠀
Вернувшись в палатку, я за пару минут уложила чемодан. Вещизмом я не страдала. Самая ценная из них – мамина, ставшая теперь уже моей, гипюровая кофта на мне. Остальное: сарафан, купальник, шерстяная олимпийка, трико с вытянутыми коленями, которое я вообще тихо ненавидела, пара футболок, кое-какое бельишко и полукеды с вложенными в них носками – вот весь мой скарб.
Я знала, что за мной зайдёт Мариванна, и всё-таки резкий её голос меня испугал:
– Тушнова! Бери чемодан, пошли!
Мариванна завела меня в центр площадки, где шла линейка и уже блистала вышколенным тоном директор.
И тут случилось непредвиденное. На словах «… сейчас мы прочтём вам, ребята, какие письма получают наши пионерки…» Зоя Васильевна протянула руку назад. Наверное, тому, кто должен был в неё вложить письмо. Но сзади неё все стояли, вытянувшись по струнке. По рядам старших отрядов прокатился гул. Информация в лагере разносилась быстрее молнии.
– Где? – обратилась директор к Эдику.
– У меня нет, – сдвинул плечами тот.
– Ладно, с этим я позже разберусь.
⠀
И… что-то всё-таки пошло не так. Вместо того чтобы, как обещалось, заставить меня пройти кругом позора, директор вдруг изменила решение и отчеканила, как приговор:
– За беспрецедентный в истории пионерлагеря поступок пионерка 11-го отряда Ольга Тушнова отстраняется от всех развлечений до конца смены!… Линейка
