но Айзеку она помочь не сумела, наоборот, только усилила неразбериху.
Писатель направил луч фонаря на стоящий тут же верстак. Подстраиваясь под общий шпионский антураж, он тоже хранил немало сюрпризов: охотничья винтовка с оптическим прицелом, несколько пачек патронов, металлические приборы загадочного назначения, зазубренные, острые: если они не служили целям хирургии, то уж точно использовались для пыток. Подойдя поближе, Айзек разглядел среди хлама еще и нечто, походившее на ручные гранаты, однако дотрагиваться до них не стал. Кем бы ни был тот старикан, про которого говорила Сибилла, он явно выжил из ума, и, что представляло для сообщников большую значимость, старик этот был опасен. Термины из психиатрии тут же всплыли в голове – обсессия, паранойяльность, асоциальность, компульсивность. Полный набор агрессивного параноика уместился в маленьком подвальчике, прятавшемся под фасадом милого загородного домика.
«Неужели ради этого меня и привела сюда Сибилла? Это и есть тот материал, про который она говорила?» – с этой мыслью Айзек вернулся к газетным вырезкам на стене. Приглядевшись к комментариям, оставленным ручкой на страницах, писатель узнал язык, на котором они были написаны. Это был нидерландский. Из него Айзек знал разве что с десяток словечек. Половина из них были бранными, а вторая половина – наименованиями видов алкоголя. Однако то, что он запомнил из учебников по психиатрии и что не раз потом встречал в книгах по психологии, так это одна идея: у помешательства всегда есть смысловой эпицентр, и работает он по четким правилам, пусть и не самым доступным для постижения здоровым умом. У этого полиграфического хаоса имелось ядро, отправная точка безутешных поисков и подозрений.
Взгляд Айзека упал на слово Illarion. Увидеть его на десятках фотографий было нетрудно. Позабыв о намерении уйти из взломанного дома побыстрее, не оставив никаких отпечатков, он самозабвенно ухватил дневник со стола, раскрыл его и принялся лихорадочно листать. Предположения подтвердились – повсюду на страницах мелькало это слово. Illarion. Слово с манящим и в то же время недобрым потусторонним отзвуком разлеталось внутри головы и краеугольным камнем легло в низине массивного бастиона фантазий. Точно так же, как это слово составляло сердцевину чьего-то безумия, оно стало семенем, тонким стебельком из которого прорезался на свет сюжет новой книги. Illarion – слово было могущественным заклинанием, всколыхнувшем в писателе нечто, что он сам до конца не понимал, но от чего вновь чувствовал себя творцом собственной реальности.
«Как же оно переводится с нидерландского?» – с задумчивостью шахматиста Айзек пялился на стену.
– Этот хрыч сразу показался мне говнюком, но я никак не могла предположить, что он окажется полоумным, – промолвила из-за спины сообщника Сибилла.
Айзек не услышал ее приближения. Для него девушка просто материализовалась рядом. За плечом у нее висел тубус. Кажется, она нашла то, зачем пришла, однако писатель был куда
