мере его речи Джейн все больше хмурилась, смятение и застенчивость бесследно пропали под занавесом недовольства и возмущения, вновь разраставшихся на ее молодом личике, делавшемся лишь милее от безвредной агрессии. Одним хватом девушка собрала семейные фотографии, так и не получившие должного внимания, и сунула их в рюкзак. Затем поднялась с места и прежде, чем удалиться, отвесила нелестный комментарий, как бы подведя итог состоявшейся встрече:
– Вы чересчур многословны, я ожидала от вас большей решительности и нестандартного взгляда на вещи. Когда вы найдете в себе смелость признать, что я права, позвоните по этому номеру. – Поверх вездесущих листов А4, измалеванных разнообразными печатями, закрученными подписями, таблицами и прочими бюрократическими изысками, которые для Джейн были что египетские иероглифы, злюка положила визитку, сложенную в несколько раз.
Прихватив мотоциклетный шлем, веснушка выскочила из кафе, не попрощавшись. Побег ее был столь скорым, что Феликс, буквально на мгновение отвлекшийся на картонный сверток размером со спичечный коробок, поднял взгляд от стола и не обнаружил девушку в зрительном поле. Не позже чем через секунду она пронеслась в окне мимо, восседая на тарахтящем мопеде.
Заместитель вернулся к разглядыванию необыкновенной визитки. Он потянул за сложенные концы, и при развороте из центра картонки выскочило трехмерное картонное пламя, а под ним – надпись: «Джейн Поджигательница».
– Тебе плохо?
– А разве незаметно? – Сибилла, ковылявшая к автомобилю контуженной походкой, была не в настроении говорить.
Регулярные тренировки в уничтожении планетных запасов спиртного спасли писателя от сурового похмелья. Сибилла же сомневалась, не сделал ли Айзек ей лоботомию, пока она пребывала в сладко-пьяной отключке.
Оставленные в бардачке машины солнцезащитные очки Сибилла встретила как спасителя, который убережет глаза от ярких лучей пламенной звезды. Не жалея сил, солнце жарило с самого утра и нещадно палило оголенные участки кожи. Закоренелому лондонцу такая энергичность небесного светила виделась необычным явлением в начале мая, и если бы не дата на приборной панели «Порше», Айзек счел бы, что они провалялись в похмельном сне до июля.
– У тебя второй пары очков не завалялось? – спросил он, усевшись на водительское сиденье. По совместной договоренности он взял на себя обязанности шофера, так как у спутницы сил хватало только на сдерживание рвоты, неожиданными приступами пытавшейся сбежать из ее желудка. Собственно, даже самые простые, короткие ответы Сибилла сопровождала поднесением ладони к губам и носу.
– Фпжаке… – нечленораздельно промычала она.
– Что? – не понял Айзек.
– В пиджаке… – Свободной рукой, не прикрывавшей врата рвотной тюрьмы, Сибилла указала на нагрудный карман.
Айзек нашел в нем свои Рэй-Бэны и нацепил их на переносицу.
