с запахом дорогого одеколона, хотя, от девушки ни сигаретами, ни парфюмом не пахло, да и в кафе она не курила.
Сеня сбросил ботинки и пальто, оставшись в светло-серых брюках и полосатом бежево-голубом тонком джемпере, надетом поверх простой белой футболки. Он знал, что мягкая ткань одежды соблазнительно облегает его стройную, в меру накаченную фигуру. Сеня нерешительно стоял в центре единственной просторной комнаты, молча ожидая, что будет дальше. Вдруг его словно током ударило!
– Блин! Вот я баран! Я даже имени ее не спросил! И свое не назвал, – подумал он. – Это же надо так облажаться?!
– Тебя как зовут? – виновато улыбнувшись, спросил Сеня. – Я…
– Мне пофигу, как тебя зовут, – грубо прервала его девушка. – А меня можешь называть Олей или Маней, или… Да, как хочешь, называй!
– Твою мать! Я что, склеил проститутку? – побледнев, подумал Сеня, мысленно подсчитывая содержимое своих карманов. – Штук двенадцать наберется… интересно, насколько с ней этого хватит?
– Раздевайся! – скомандовала девушка, стягивая с себя мягкий белый джемпер и узкие черные джинсы.
Заинтригованный Сеня послушно разделся донага и улегся на хищный, черно-бирюзовый диван, раздвинутый посреди комнаты. Он с любопытством ждал, что будет дальше. Девушка, избавившись от нижнего белья, без тени стеснения подошла дивану и села на его краешек.
– Такая бледная, голенькая и везде гладкая, словно маленькая девочка… – с жалостью взглянув на нее, подумал Сеня. – По ней анатомию изучать можно. Ребра все торчат, косточки напоказ. Она и вправду похожа на худенького мальчика-подростка.
Девушка не выключила яркий, режущий глаза, верхний свет, от чего у Сени возникло чувство, что он находится на операционном столе. Она задумчиво смотрела на лежащего перед ней обнаженного мужчину, а затем мягко провела тонкими пальцами по его шелковистым светлым кудрям, прошлась по дразнящему вздернутому кончику носа, изумительно изогнутым ярким губам, обвела рукой изящный овал его бело-розового лица, не пропустив маленькую ямочку на округлом подбородке. Ее рука спустилась по шее до груди и стала, слегка пощипывая, ласкать его соски, а затем пробежалась пальцами по рельефному торсу. Ее взгляд скользнул ниже, но не обжог огнем страсти или хотя бы лукавой искоркой вожделения. В нем не было желания, только холодный интерес. Сеню пробирала дрожь от ее пугающе-печального взгляда. Он обратил внимание на то, что левую руку девушка спрятала за спину.
– Как же ты красив! – вздохнув, тихо произнесла Полина. – Как античный Бог.
Сене никогда не приходилось краснеть за свою внешность, как и за все, что он вытворял с девушками в постели, но сейчас он чувствовал себя ужасно неловко. Он себя ощущал не живым мужчиной, а музейной мраморной статуей в руках оценщика. Хотелось вот так, в чем мать родила, сбежать от этой чокнутой извращенки. Она, словно почувствовав его мысли, отдернула руку и сказала:
– Если
