набросилась на нее Элиза. – По-твоему, Пейдж мало выстрадала на «Арене розы»?
– Сбавь тон, когда беседуешь с избранной правительницей, – вскинулась Плиона.
Элиза ощетинилась. Я прижала ладони ко лбу, силясь отогнать боль.
– Пейдж, ты как? – шепнул Ник.
– Нормально.
– Не придуривайся, – оскалился Цефей.
– Угомонись, – выдавила я. – Самому не надоело?
– А ну повтори, смертная!
– Хватит! – остановил перепалку Страж. – Сейчас не до грызни. Если срочно не найти решения, комендантский час и «Экстрасенс» существенно подорвут деятельность Синдиката. – Он плотно затворил дверь. – Каста мимов создавалась как союз Рантанов и Синдиката. Только вместе мы сумеем одолеть врага, поодиночке расправиться с нами не составит труда. Надо быть круглым дураком, чтобы не понимать очевидного.
Повисла напряженная пауза. У меня внутри все похолодело; никогда еще Страж не высказывался так пылко в присутствии прочих Рантанов. Ник опустил пистолет.
– Если все успокоились, предлагаю начать, – откашлялась я.
Сопровождаемая толпой рефаитов, Тирабелл вихрем влетела в гостиную.
– Подай нам вина, странница.
Краска бросилась мне в лицо.
– Пейдж, я принесу, – вмешался Ник, но я уже шла на кухню.
Напрасно Тирабелл надеялась меня спровоцировать, не на ту напала! Пошарив под раковиной, я достала бутылку, которую доверили мне на хранение, трясущимися руками наполнила пять бокалов и сделала пару больших глотков прямо из горлышка.
Алкоголь обжег внутренности. Ник в позе охранника застыл у входа в гостиную. Однако не успели мы сделать и шагу, как путь нам преградила Люсида Саргас:
– Вдвоем нельзя.
– Почему? – возмутился Ник.
– Избранная правительница желает беседовать с темной владычицей наедине.
Элиза приняла боевую стойку. Забавное зрелище, учитывая, что соперница превосходила ее ростом на целых тридцать сантиметров.
– Мы подельники Пейдж и тоже имеем право знать.
– Не лезь, если хочешь, чтобы мы и впредь финансировали вашу революцию.
– Вашу или нашу? – фыркнула Элиза.
Я тронула ее за плечо:
– Не спорь. Узнаешь все от меня.
Друзья с неудовольствием посторонились.
Я протянула Люсиде бокал.
– Не употребляю, – отказалась она с неким подобием улыбки. – На моей коже нет рубцов, а вино предназначено притуплять боль от шрамов. Без него у моих собратьев портится характер.
– По-моему, пакостный характер – это у них врожденное.
– Шутишь? – сощурилась Люсида.
– Не совсем.
Придерживая коленом поднос, я толкнула дверь. Голова по-прежнему раскалывалась, ноги подгибались. Обычно я разминалась перед проникновением
