убить ублюдка.
Я кинулся вперед, головой тараня живот Холта. Мне дважды удалось ткнуть его кулаком, когда ударил он. Я вылетел в коридор. Хрипло втянув в себя воздух, попробовал встать, с ртом, полным крови, и не смог; так всегда бывает после хорошего тычка в физиономию.
– Дэниел, мне показалось, ты немного не в себе.
– Что не так с картиной?
– Ты можешь лучше.
– Я не пишу лица.
Холт убрал нож.
– Когда я увидел твои работы, я подумал: на что еще он способен? На то же, что и ты? Или на большее?
– Я не пишу лица, – повторил я, сплевывая кровь и осторожно касаясь носа.
– Если ты позволишь себе, ты превзойдешь их всех.
Я вытаращил глаза:
– Что? Позволю себе? Ты вообще слышишь, что я говорю, придурок? Или ты оглох?
– Смею лишь надеяться, что мой скромный вклад станет частью мастерства, движущего тебя к высочайшим вершинам.
Я затрясся от плохо сдерживаемого хохота. Глядя на Говарда плачущими от смеха и боли глазами, покачал головой:
– После того как ты двинул меня Колодой, я не ждал многого от времяпрепровождения в подвале, но это пытка! Просто, мать его, пытка! Я больше не пишу лица, Холт, и ничто этого не изменит!
Не знаю, кого я в тот момент ненавидел сильнее: себя или Говарда. Ладно, он хочет, чтобы я продолжал писать. Что в этом плохого? «Холм» был одной из лучших моих работ. И мне не нужен был кто-то, чтобы подтвердить это или опровергнуть. Но я не писал лица последние пять лет. И не знал, что должно произойти, чтобы я нашел в себе силы сделать это снова.
С вершины холма я наблюдал, как солнце опускается за темную громаду дома. Восточный берег озера был как на ладони. Морозный воздух обжигал ссадину на лбу.
На обратном пути я вновь миновал нагромождение камней, заваленных снегом; из отверстия чувствовался поток воздуха.
После ужина Говард попросил меня спуститься обратно в подвал, куда уже перенес мой спальник. Возле спальника – книги, питьевая вода, ведро и запас еды: вяленое мясо, кешью, бананы. В тот момент я не придал этому значения, по-прежнему раздавленный и враждебный. Но когда проснулся, дверь все еще была заперта. В первые мгновения я подумал, что с Холтом что-то случилось и это вся моя вода и еда на ближайшую вечность. Потом до меня дошло: он заранее все спланировал и куда-то свалил.
25
Говард толкал тележку между рядов в «Уолмарт Суперсентер». Девятое декабря, среда, 7:06 на часах, магазин открылся четыре минуты назад, и пока что он был единственным покупателем.
Первым делом Говард надел бейсболку с большой желтой «М», относящейся к студенческой баскетбольной команде «Мичиган Вулверинс». Он был на ногах уже двадцать шесть часов и, как только закончит здесь, собирался вздремнуть, а во второй половине дня – отправиться обратно на Верхний полуостров.
Играла фоновая музыка, поскрипывало левое колесико тележки. Говард шагал в своих больших черных ботинках. Вокруг было
