на риф, пропороли себе нос и легли на дно. Либо же немцы пытались укрыться от преследования на глубине… и не рассчитали. Погрузиться смогли, а вот всплыть – уже нет. И наружу выйти – никак. Носовые торпедные аппараты – недоступны, а кормовых – нет в принципе. На старых-то немецких лодках один кормовой был, а на этой серии, как назло, решили убрать…
Так что умирали немецкие подводники долго. Вероятно, они просто-напросто задохнулись… Кто-то лежал в проходе, кого-то смерть застала лежащим на койке…
Я без особого пиетета отодвинул кости скелета на двухъярусной койке у центрального прохода и принялся стаскивать с ног ласты. Немцу-то этому уже явно всё равно, так что пусть немного подвинется. А то с баллонами за спиной и маской на лице мириться ещё можно, но вот ходить как утка, шлёпая ластами, – избавьте…
Когда с переобуванием покончили все, мы двинулись вперёд, освещая себе дорогу мощным светом фонаря.
Скелеты были повсюду. Мёртвый корабль, мёртвый воздух и мертвецы вокруг.
Но я несуеверный и в посмертные проклятия не верю. Проклятие от умирающего врага – это, наоборот, вполне даже приятное напутствие. Потому что проклятия идут в ход, когда больше сказать нечего и надеяться уже просто не на что.
И вообще бояться тех, кто умер до того, как родились даже мои родители, – глупо.
Ни цветов, ни свечей. Никто не придёт, никто не помянет. Это корабль мертвецов, о котором забыли все, кроме старухи с косой.
Но мёртвым ничего этого и не нужно – это нужно лишь тем, кто ещё жив.
Мёртвые – мертвы. И уже никто не узнает, о чём они думали, пока ещё были живы… Пока не погас свет и не кончился воздух…
Впрочем, думать об этом бессмысленно. И для меня лично, и для дела, которое я должен сделать.
Вперёд, вперёд, вперёд… Через валяющиеся вокруг кости, мимо скалящихся из темноты пустыми глазницами черепов…
Довольно просторная каюта? Ну, по меркам субмарины – да, каюта. А вот по меркам обычного человека – конура. Страдающим клаустрофобией здесь точно делать нечего, если только они не возжелают смерти. Нет, это явно не капитанская каюта, для неё ещё рановато – это должно быть помещение главного инженера… Это – тоже не то, это – радиорубка… Здесь вообще проход в центральный отсек… Двухъярусные койки – вдоль борта, трёхъярусные – у центрального прохода…
Здесь скелетов было намного больше.
Они вповалку валялись друг на друге, а вокруг было разбросано оружие – пистолеты «вальтер», «люгер» и карабины «маузер». Стреляные гильзы. Выбоины на стенах и тёмные потёки на стенах.
Немцы… А у вас тут, оказывается, было весело… Вот вам и ответ, о чём вы думали перед смертью…
Уверен, вы думали о том, что всё, что вы делали раньше, – все эти повторяющиеся изо дня в день бессмысленные и ненужные действия, всё это – есть безумие. А затем вы отдались своему безумию раз и до скончания времён. Круто, правда? Свобода от и свобода для. Последние минуты своих
