День мага, когда под вечер небо разгоралось огнями фейерверков. Парадами военных праздновался День мира. На День рождения короля на улицах выступали бродячие артисты, да и много чего ещё было. Что ни месяц, а только знай разевай рот от удивления. Где в голове удержать, что там за чем идёт? И потому очень расстроились братья, когда уличные ребятишки рассказали им, какой важный завтра день. Некоторые даже подарки показали, что своим матушкам подготовили. Кто во что горазд, как говорится. Были и деревяшки красиво струганые, и гребень без части зубцов (на дороге валялся видимо). Один пухляш заботливо завёрнутый в тряпицу медовый пряник из-за пазухи вынул, а другой умник крылья майских жуков на нитку нанизал. Красивые бусы вышли. Но не такие красивые, что Федюнька Смирнов, который кражами промышлял, из кармана вытащил. Его бусы из зелёного камня были. Малахитовые. И чётками из-за золотистой шёлковой кисточки назывались.
– А вы чего своей дарить будете? – свысока поинтересовался воришка, после того как прочие мальчишки завистливо поцокали языками, вдоволь насмотревшись на его добычу.
И вот тут братьям только руками развести осталось. Денег им никогда не давали, даже самую малость. А придумывать что-то, так уже вечереет. Некогда.
– Эх вы, богатейчики!
Все ребята стали тыкать в них пальцами и смеяться. Вовсю хохотала даже босоногая Алёнка, у которой всего-то кусочек ленточки атласной длинной не больше пяди имелся. И от того Витьке и Витальке так обидно стало, что хоть ты плачь! А чем уесть дразнящихся? Поглядел Виталька на покатывающегося от смеха Федюньку и жестокие слова у него с языка сорвались.
– Может у нас подарка и нету, так это ещё пока нету. А у тебя как матери не бывало, так и не появится!
Сказал Виталька такое, и сразу тихо вокруг сделалось. Все знали, что Федюнька не от хорошей жизни ворует. И все знали, что ведьме-мачехе добытые чётки он ни за что не поднесёт, да только попрекать его этим никто не смел. За подобные слова и по лицу схлопотать можно. И так, что знай только после собирай зубы с мостовой.
– Да ты никак осмелел совсем?
Федюнька резво спрыгнул с бочки для сбора дождевой воды и, вытягиваясь во весь свой девятилетний рост, грозно зыркнул на старшего из братьев.
– А я трусом никогда не был, – гордо поднял подбородок Виталька, хотя был ниже товарища почти на целую голову.
– Ах не был? – совсем нехорошо протянул Федюнька. – А давай-ка мы это проверим? У вас же подарочка нету? Нету. Вот и давай я эти чётки, – он принялся вертеть малахитовые бусы на одном пальце, – на кладбище «Вознесенское» снесу. Недалеко причём. На одну из могилок возле часовни сразу положу. Прям у надгробия оставлю.
– И зачем это?
– Не побоишься прийти и взять, так твои будут и слова о тебе больше дурного не скажу. Но смотри, поутру проверю. Коли на месте лежать останутся, так я с таким трухачом водиться не стану. Увижу
