спотыкаясь и давясь в узком проходе, вынесли наружу.
– Сергеев! – окликнул бригадира Самохин. – Дайка сюда ножичек. Сам же говоришь – не положено.
– Вот так всегда… – вздохнул зэк, – сделаешь доброе дело, а после еще и виноватым окажешься. Чем же я сало резать буду?
– Откусишь… – пренебрежительно махнул рукой, пряча в карман изъятый нож, Самохин. – Вон у тебя пасть-то какая! Прямо людоед, а не советский заключенный…
– Ну вы скажете… Га-га-га! – заржал польщенный шуткой майора бригадир. – Вот вставлю фиксы рандолевые – все девки на воле мои будут!
– Красавец! – одобрительно поддакнул Самохин.
– Куда тащить-то? – нетерпеливо спросил кто-то из нянчивших покойника зэков. – В санчасть?
– На КПП пока, санчасть ему ни к чему. А вот тебе, если базарить много будешь, точно понадобится! – пригрозил Алексеев.
– Ишь, тяжелый какой! – не успокаивался разговорчивый зэк. – Говорят, что в тюрьме кормят плохо. А как нарежет хвоста – так не донесешь… Хоть бы чаю замутку, гражданин оперативник, за труды выдали!
– Во-во, – подхватил шутку Алексеев, – живете здесь, как в пионерском лагере. Жратвы от пуза, дрыхнете, не работаете ни хрена. Шайбы такие наели, что с места не сдвинешь… Тарасенко, дашь им потом пачку чая!
– Откель взять-то его, товарищ майор? Немае… Сам вторяки завариваю… – отозвался шагавший рядом прижимистый прапорщик.
– Давай, не куркулись! – прикрикнул веселый зэк. – А то расскажем гражданину майору, как вы с прапорщиком Чубом нашу дачку зашмонали. С бутылкой водки, чаем и салом! Водку выжрали, салом закусили, а чай в дежурке запарили.
– От врут, от врут, гады бесстыжие! – засуетился прапорщик, от которого, как почуял Самохин, явственно попахивало спиртным. – Ладно, найду я вам, оглоедам, трошки чая на замутку, а врать-то зачем?
Спотыкаясь на колдобинах, с хрустом проваливаясь в примороженные лужи, балагуря и матерясь, зэки, наконец, донесли тело до вахты. Положили у порога на землю. Кто-то заботливо одернул на трупе задравшуюся телогрейку. Сапоги вместе с портянками свалились где-то в пути, и мертвый Булкин бесстрастно светил в зябкой темноте босыми ногами.
Грохнула железная дверь, в промзону вошел колонийский врач, капитан Фролов. Наспех осмотрев труп, махнул рукой:
– Мертв, отправляйте.
Начальник караула, молодой лейтенант, затянутый в портупею, при пистолете, все же вышел из дежурки, чтобы удостовериться лично. В руке он зачем-то сжимал длинный металлический щуп, которым часовые на КПП обыскивают кузова машин с сыпучими грузами – не затаился ли в глубине беглец-заключенный? Опасливо вытянув шею, начкар принялся старательно разглядывать мертвеца.
– Да ты его щупом проткни для верности! – хихикнув, посоветовал прапорщик Тарасенко. – Тада точно не убежит…
– Я вот сейчас тебе, хохол, этот щуп в пузо воткну! – озлился лейтенант и кивнул скопившимся у входа на вахту
