перед врагом. Илья, когда зимою ездил обновлять связи, уведомил уцелевших, чтоб не пропадали. Дескать, его сиятельство жив, и служба найдется. Теперь я собирал всех. Кроме того, изрядная пачка писем отправилась за море, ибо судьба кампании наполовину решалась там. Требовались неординарные тактические ходы.
Июнь был в разгаре, и солнце жарило, как в Крыму, когда видавшая виды ладожская сойма пришвартовалась у заводского причала. Вместе со мной на дощатый настил выпрыгнуло всего полдюжины сопровождающих – но каждый испытанной верности. Оборвали вскинувшихся сторожей: «Шапки долой – генерал прибыл!» Управляющего Шпилькина в конторе не оказалось. Вольно расположившись за своим столом, приказал найти и представить. Брюс разрешил поступать с ним по усмотрению, однако без истязаний. Поглядев на опухшую от сна, засиженную мухами рожу, отправил под арест в «холодную» и пошел по мастерским. Жизнь еле теплилась. Водяные колеса стояли.
– Buon giorno, Eccellenza! – С искренней радостью на лице подбежал Гвидо Морелли, из бывших венецианских подмастерьев, приехавших со мной через Лондон несколько лет назад. – Мы уже не надеялись…
Он замялся.
– Черт побери, что тут творится?! Почему не работаете?
– Железо кончилось, Eccellenza! Приводим в порядок машины…
– Какой может быть порядок, когда завод ржавеет без движения?! Где другие мастера?
– Из итальянцев я один остался. Марко открыл часовую мастерскую в Петербурге, остальные совсем уехали. Русских тоже половина разбежалась. Если бы знать, что вы вернетесь…
– Собери всех. Главных мастеров – через час в моем кабинете. Простых работников – через два часа на площади перед конторой.
Они собрались раньше. И не в кабинете, а за моей спиною – хвостом. Я шел, а хвост увеличивался. Звучали доклады о состоянии машин, запасах угля, наличии работников… Четко, без сантиментов, как в бою. Наконец, картина сложилась во всех подробностях. Пришли в контору.
– Значит, жалованье на три месяца запаздывает?
– Уже больше, господин генерал! Такие гроши, и то не могут…
– Что убавили, знаю. Все исправим, но не сразу. По-первости придется затянуть пояса: деньги, что упыри из завода выпили, вернуть навряд ли удастся. Даже если найти виноватых.
– Понятно, судейские – тоже люди.
– Вот именно. У меня нет ничего, в долг без заклада не дадут. Хотите денег – надо их заработать.
– Так ваше превосходительство, работать-то нечем! Вторую седмицу железа нет – и подвоза, сказывают, до зимы не будет.
– Не до зимы, а пока под Демидова не ляжем. – Худой высокий парень встрял без спросу. Совсем молодой, хотя и другим еще тридцати нету.
– А ты кто будешь – что-то не помню?
– Иван Онучин, у Ковригина в подмастерьях был на полосовом стане. Теперь там за главного остался.
Парень
