ряды пятиэтажных домов с покатыми крышами. Большинство окон либо выбиты, либо заколочены. На стенах много царапин и надписей. Город кажется не просто брошенным, он словно умер. Мы шагали по бетонному трупу, который раньше являлся чьей-то малой родиной.
Подошли к кольцевому участку дороги. Посреди клумбы с длинной травой возвышалась стела, чуть изогнутая и похожая на серп. На ней не было надписей, лишь свисающие лианы.
– Мама, а зачем это построили? – я вела Алису, крепко держа за руку. Она указывала пальцем на стелу, и мы остановились. Мне нужна передышка.
– Это такой памятник, милая.
– Кому?
– Людям. Всем, не одному конкретному человеку. – Я скинула изрядно потяжелевший рюкзак и ощутила, как стало намного легче дышать.
– А что, люди могли забыть о чём-то?
– О том, что война уносит много жизней. Этот памятник был поставлен в честь тех, кто погиб за нашу страну в прошлой войне. – Я подумала о том, что люди мало чему научились с тех пор.
– А после этой войны памятники будут? – Алиса спрашивала искренне, и я мысленно желала ей дожить до времени, когда всё это станет историей, которую будут изучать по новым учебникам.
– Очень надеюсь. И ещё хочу верить, что эти памятники останутся напоминанием о трагедии.
Алиса с наигранным пониманием хмыкнула и подняла голову. Я не сразу заметила звезду на самой верхушке длинной стелы. Она была такой маленькой, удалённой от нас как настоящая звезда на ночном небе. Мне пришлось закрыть глаза рукой от палящего солнца, пускающего расплывчатое марево вдоль тянущейся дороги. Я вдохнула поглубже и закинула рюкзак за спину. Выдохнула нехотя, словно больше таких вдохов себе позволить не смогу никогда.
Мы обошли по кругу стелу и побрели вдоль дороги. До сих пор не покидает чувство, что сейчас сзади кто-нибудь начнёт сигналить из машины и кричать на двух дурочек, плетущихся посреди проезжей части. В какой-то степени я даже по этому скучаю. Что угодно, лишь бы верить, что мир вернется к тому состоянию, в котором находился до сброса бомб.
Алиса дернула меня за руку. Я чуть не упала на уже распухшие от напряжения ноги. Дочка поманила пальцем, и я прижалась ухом к её тонким посиневшим губам.
– Там опять они.
Мои глаза округлились, и капля пота, вызванная страхом, прокатилась от линии волос по лбу до кончика носа. Я медленно сняла рюкзак и встала на одно колено. Алиса знала, что двигаться нельзя, и теперь застыла, как ледяная фигура. Я открыла рюкзак и залезла внутрь.
Я знаю всегда, где он лежит, хотя лучше бы его носить за поясом, но слишком боюсь, что он выстрелит и пробьёт мне задницу. Передёрнула затвор пистолета, держа оружие в рюкзаке, чтобы уменьшить уровень издаваемых нами звуков. Сняла оружие с предохранителя и встала, ощутив пронёсшуюся по спине жгучую боль.
Алиса смотрела не отрываясь на это существо. Оно еле вышагивало в разодранных штанах, подволакивая одну ногу. Кожа на его теле обвисла. Открытая грудь покрыта
