злокозненном взгляде на пору всяческих возвышенных порывов? Конечно, здесь нечего и думать исчерпать предмет вполне. Можно сказать только кое-что. Это еще вопрос, насколько в вышеизображенном общем плаче по молодости, хотя бы даже и самих поэтов и философов, не замешано известное человеческое свойство – приукрашивать все прошлое, что несколько действительно есть – едва ли может подлежать сомнению. Но мало ли или много – вот этого-то скоро и не определишь.
Ну пусть, в самом деле человек с летами неизбежно теряет часть умственных радостей. Зачем же отсюда будет следовать – побросаем в таком случае и все остальное? Кто потерял часть своих денег, поправляет ли свои дела тем, что бросает и остальные? А ясно, что человеку и после молодости остается или должно оставаться весьма и весьма много. Не говоря о выдающихся людях, сколько совершенно ординарных, сумевших за всей их жизнью удержать разумный смысл.
С другой стороны, не трудно видеть и те ошибки, которые делаются людьми массой при переходе из молодого в так называемый трезвый возраст. Я сказал уже об одном подводном камне молодости – постепенном падении возбудимости. Пойдем дальше.
В горячую пору молодости чего-чего не касался ум! В каких он не перебывал областях человеческой мысли. С гордостью он может спросить: о чем он не имеет понятия? И после годов такой беготни по полкам общечеловеческой библиотеки все чаще и чаще начинает слышаться жалоба: что ни читаешь, – черт знает, ничего нового! И это как будто верно. Сравни себя, пережившего эту пору, с только начинающим ее. Он то и дело сует тебе то то, то другое, смотри, мол, какие новые взгляды такой-то текущей статьи или только что появившейся книги, интересные неожиданные факты ит.д. А ты уж читал это давно-давно и не один раз. Новые, мол, погудки на старый лад. И такое обстоятельство важно. С ним (раз в самом деле ничего не встречается нового) выпадает один из важных рычагов умственной энергии, умственного интереса.
Идем еще дальше! Что делается с молодым философствованием? Люди суетятся, спорят, общие взгляды строят, но чем дальше идет дело, тем яснее становится, как фантастична почва этих взглядов, каждый спор кончается убеждением, что при настоящем запасе и сведениях спорящих – спорить нечего, что нужно в подробности изучить предмет; ты сдерживаешь себя этим в споре, ты запрещаешь читать себе то и другое, ты обрекаешь себя на основательное изучение чего-нибудь. Будешь или нет чем заниматься основательно – это вопрос, но позабыть существование всех других областей, кроме той, которую избрал, наконец, удается.
А сначала происходит борьба и борьба тяжелая: с одной стороны, – естественное философское стремление ко всем предметам человеческой мысли сразу, с другой – убеждение, что желать сразу все – значит ничего не знать. Кто думал в молодости, тот никогда не позабудет массы и комических, и горьких эпизодов этой борьбы.
Что же выходит из этой борьбы на деле. Разное и большей частью не особенно утешительное.
