Куртка кожаная, шапка норковая. И, по-моему, угри у него на лице.
– Пустите, я быстро.
Я выскочила в подъезд, птицей слетела вниз, раздувая потоками воздуха конфетные обертки. Выскочила из подъезда, осмотрелась – никого. Только старушки, разом повернувшие головы в мою сторону.
– Бабули, вы не видели сейчас парня в кожаной куртке и шапке норковой?
– Это с лицом таким прыщавым, что ли? – спросила одна.
– Да-да.
– А они на машине красной приехали. Один зашел, а другой в машине остался. Потом прыщавый этот выскочил как ошпаренный, и они уехали.
– А марка машины какая?
– Чего-чего?
– Ну, машина какая – «Жигули», «Москвич»?
– Ой, кто их, дочка, разберет. Вроде «Жигули».
– Спасибо, бабули.
Я вернулась в квартиру.
– Ну что? – спросила Вера Ивановна.
– Уехали, конечно, ждать не стали. Вера Ивановна, эту кассету надо посмотреть. У кого из соседей есть видеомагнитофон?
– Да кто ж его знает. У нас тут вроде ни у кого нет.
– У этих, новеньких с пятого этажа, может, и есть. Они вон, только квартиру купили, сразу евроремонт затеяли, – вмешался Николай. – Только кто ж нам даст?
– Я сам поговорю с ними. Заплачу – дадут часа на два, – бросил свое веское слово Константин.
– Давай, Костя, удачи тебе.
– Это в какой квартире?
– В шестидесятой, на пятом этаже. Крутые какие-то поселились. Может, у них и нет, это я просто подумал, что у таких должен быть.
– Посмотрим.
Костя вышел и минут через пять вернулся с видеомагнитофоном «Панасоник».
– Вопрос урегулирован. На два часа арендовал, – весело сказал он. – Денег дал – и все проблемы.
Через несколько минут, подключив видик к «Альфе», мы начали просмотр кассеты. Изображение было черно-белым, декодера у Калининых, разумеется, не было.
То, что мы увидели, нас потрясло. На диване у окна, зашторенного тяжелыми портьерами, навзрыд плакала Аня.
– Папа, что ты такого сделал? Почему мне сказали, что это все из-за тебя? За какое прошлое ты должен отвечать?
«Не позволяйте себе забыть прошлое», – мелькнула в моей голове подсказка магических косточек. Теперь ясно, чье именно прошлое имелось в виду.
Я посмотрела на Николая: на расстроенном лице – недоумение. Вера Ивановна тихо плакала.
Гнусавый голос – словно говорящему зажали нос – за кадром проговорил:
– Твоя дочь, подонок, вернется к тебе посаженной на иглу и вдоволь наобщавшись с хорошенькими мальчиками. Ты это давно заслужил.
На этом запись кончилась.
Вера Ивановна плакала навзрыд, смахивал слезу Николай. Хмель с него как рукой сняло.
– Вера, ну ладно. Может, еще обойдется. Отдадим кассету в милицию. Они тоже искать начнут.
– Ой, что ж ты такого сделал, Коля?
– Да ничего я не сделал. Может, они меня с кем спутали.
–
