тебя с твоим мечом, да смысла нет. Он нашел способ не обнаруживать своего местонахождения, и я пока его не разгадал.
– Будем работать дальше и еще упорнее, – подвела черту Брэнна и взялась за бокал. – Нам всем тоже требовалось время после того, что случилось в июне, только мы не прятались во тьме, зализывая раны. Мы станем работать больше. И вместе, и поодиночке. И вычислим, что именно мы недоучли в тот раз.
– Надо нам собираться почаще, мы очень редко это делаем. – Бойл обвел взором товарищей, подложил себе добавки. – И необязательно каждый раз здесь, хотя Брэнна готовит намного вкуснее, чем я. Но мы могли бы встречаться и у Фина.
– Я не против того, чтобы приготовить еду, – отозвалась хозяйка дома. – Готовить я люблю. Кроме того, в большинстве случаев я нахожусь или здесь, или в мастерской, так что меня это отнюдь не затрудняет.
– Было бы легче, если бы мы планировали наши собрания, тогда мы бы и помочь тебе могли, – решила Айона и по примеру Бойла оглядела всех. – Итак: когда нам встретиться вновь?
Брэнна возвела глаза к небу:
– Опять Шекспир, только не совсем точно![4] Раз в неделю, не реже. Теперь это минимум. Если увидим необходимость – можно и чаще. Коннор и ты, Айона, будете в свободные дни работать со мной.
– Да сколько угодно! И в свободные дни, и по вечерам – когда скажешь.
Повисла пауза, грозящая перейти в неловкость.
– Ты тоже, Фин. – Брэнна отломила кусочек хлеба. – Когда будет возможность.
– Постараюсь освободить себе побольше времени.
– Договорились. Если мы сделаем как решили и станем действовать заодно – этого будет достаточно, – подытожил Коннор и уткнулся в тарелку.
Ему снился мальчик. Он сидел рядом с ним у ограниченного кружком серых камней костра, отбрасывавшего на их лица дрожащие отблески пламени. Висела полная луна, белый шар, плывущий в океане звезд. Он вдыхал запах дыма и земли. И коня. Это был не Аластар – ни тот, давнишний, ни нынешний, – а крепкая кобыла, которая стоя спала, совершенно обмякшая.
На сучке над ее головой нес вахту ястреб.
И еще он слышал звуки ночи, шепотом отдающиеся во вздохах ветра.
Мальчик сидел, подобрав колени и упершись в них подбородком.
– Я спал, – сказал он.
– Я тоже. В каком мы времени – твоем или моем?
– Не знаю. Но это мой дом. И твой?
Коннор посмотрел в сторону развалин дома, перевел взгляд на надгробие Сорки.
– Время наше, а дом – ее. Ты что там видишь?
Эймон взглянул на камни.
– Наш дом, таким, каким мы его оставили в то утро, когда мама нас отослала к тетке.
– Каким вы его оставили? – переспросил Коннор.
– Ага. Мне хочется попасть туда, но дверь не открывается. Я знаю, что мамы там нет, и мы увезли все, что она велела. Но меня все равно тянет зайти, как если бы она по-прежнему ждала меня у очага.
Эймон
Имеются в виду слова одной из ведьм в трагедии «Макбет».
