шумного общества, красок. За пределами аэропорта меня наоборот ждало смурное небо.
Открыв ключом дверь и ступив на порог квартиры, на секунду я замер, прислушиваясь к тишине. Я уже и забыл, как она звучит. Прикрыв глаза, я мерно вздохнул. На кухне тихо гудел холодильник, за окном крапал дождь, в комнате тикали часы, на этаже где-то пару раз подала голос собака, в кармане завибрировал телефон. Нехотя открыв глаза, я щелкнул замком входной двери и достал телефон, взглянув на сообщение.
“Как добрался?” – гласило уведомление от Т.
Внутри у меня что-то меланхолично сжалось. Бросив телефон на полку без ответа, я поспешил избавиться от верхней одежды и пройти на кухню за чашкой горячего чая.
Всю дорогу я не давал себе покоя, терзая себя многоэтажными извилистыми мыслями в поисках ответа на вопрос, что со мной произошло в баре. Изощренно выстраивая логические цепи, я думал и о накопившейся усталости, и о сказавшемся недостатке общения, что угодно я пытался впихнуть в рамки логики и здравого смысла. Только все это было наглой ложью перед самим собой. Я прекрасно понимал, что происходит, но не хотел в это верить. Признаться, я даже, сидя в такси, искал цены на психолога. Да, мы определенно не на заре 20 века и лоботомия мне не грозит за подобные “увлечения”, но и свободно совершить каминг-аут также не входило в мои планы. Идентификация для человека это серьезный значимый выбор, нельзя так просто в один миг признать себя кем-то или принять какую-то сторону себя по щелчку пальцев. Попробуйте представить реакцию взрослого мужчины на середине своих лет, внезапно осознавшего, что может испытывать влечение к другому мужчине. Звучит как бред, не будь он правдой.
Поглощенный мыслями, я не сразу заметил, как вскипел чайник. Закинув пакетик в чашку и залив его кипятком, я с дымящимся напитком устало прошаркал тапочками за телефоном и вальяжно устроился в кресле. На глаза снова попалось сообщение “Как добрался?”, ждавшее своего ответа. Как бы я ни был поглощен собственными мыслями, мое отношение к людям не позволяло заставлять их ждать или того хуже волноваться обо мне. Без тени энтузиазма я отправил в ответ смайлик с пальцем вверх и ушел в дебри социальных сетей. После выхода проекта число подписчиков на моей странице росло, как и на странице самого шоу. Уж не знаю, то ли это черта характера, то ли воспитания, но меня с детства сопровождала ужасная привычка искать в окружающих одобрение. Чем бы я ни занимался мне постоянно нужна была похвала, чтобы понимать, что я все правильно делаю. Конечно же, критику я воспринимал довольно болезненно, с возрастом научился скрывать бурное несогласие, но принимать ее – о, нет, извольте. Отсюда же было много мнимой неуверенности в себе, если я не слышал слов поддержки, хотя старые друзья или родственники твердо сказали бы, что я сошел с ума, обладая недюжим талантом справляться с любой задачей. Также и сейчас, зачем-то я читал каждый комментарий в соцсетях и воспринимал любое слово, написанное диванным критиком.
“Выскочка”, “Красавчик”, “Интересно, у
