тоже много возни, да и садовник довольно дорог, ведь Глеб специально позвал его к нам, но зато ощущение, что живешь во дворце. На свои прихоти он не скупится.
Да, розарий действительно производил впечатление. А за ним выглядывала небольшая полянка, усеянная полевыми цветами, среди которых выделялись островки бледнолицых ромашек.
– И ромашки тоже со всего света? – машинально спросила я, чтобы резко не прерывать «ботанический» разговор, переходя к психологическим проблемам.
– Нет, нет, нет, семена из России, из деревни, где я родилась.
– Ностальгия, – я невольно разглядывала цветы.
– Нет, деревню мою зовут не Ностальгия, а Березовики.
– Я имела в виду совершенно другое. Ностальгия пока не деревня.
– Сорт ромашки? – очевидно, пыталась разобраться со мной, как со своей многочисленной прислугой, Кристина, у которой, видимо, не было ни родины, ни тоски.
– Увядающая ромашка в душе, – почему-то досадовала я, смотря на ее ухоженное веснушчатое лицо и на соблазнительно выглядывающие из разреза халата оголенные ноги, на которых, скорее всего, после очередной эпиляции уже начал проглядывать рыжеватый пушок совсем новых волос. Ностальгия, наверное, только для тех, кто на родине что-то оставил, потерял что-то доброе в прошлом, что волнует его до сих пор, то, что вряд ли возможно найти… Тот, кто не потерял, приобрел, вряд ли знает подобное слово, и Кристина – наглядный пример совсем нового клана людей. Для чего же ей жить с ностальгией, с тяжким камнем на хрупкой душе?
– Я могу показать Вам весь сад, – перестала интересоваться абстрактными ромашками хозяйка виллы.
– Наш участок один из самых больших в Вене, хотя в загородном доме он намного больше, для того и загородный дом…
– Но у Вас же, Кристина, и здесь, как за городом, – честно говоря, я уже просто не знала как вести себя с ней, потому что такого богатого человека живьем видела в первый раз.
– Возле дома у нас только крытый бассейн, там – внизу… есть открытый. Жаль, отсюда не видно. За деревьями все, в глубине. Но здесь только бассейны… А за городом – рядом Дунай. У нас собственный пляж.
– На Дунае?
– На Дунае, а что здесь такого? Рядом с дачей. Удобно, хотя слишком мал.
– Лучше пляж свой иметь в Калифорнии, – я уже не скрывала иронии, принимая все за болтовню.
– Калифорния мне не понравилась, – с самым серьезным видом ответила Кристина, и я поняла, что это название ей знакомо и в самом деле намного лучше, чем известное сейчас уже почти всем – «ностальгия».
– У нас пляж свой в Майами, – продолжала она. – Вилла есть на Майорке, Глеб сейчас покупает еще и под Ниццей… Я люблю загорать на своей территории.
«Да, у нее, наверное, просто какие-то психические отклонения, – мое клиническое мышление уже предполагало диагноз, – или придурь такая же, как и у дочери. Бред желаний, хотя и неудивительно,
