подал голос учитель. – Вам не понять загадочность русской души.
– Ага, еще скажите, что он играл на рулетке за ради Христа, да и вы, Алексей Иванович, позвольте предугадать ход ваших мыслей, испытывали судьбу в казино исключительно из благих побуждений, – зло усмехнулся Германн.
Дело в гостиной совсем запахло серой и керосином. И тут ситуацию под контроль взял старшина клуба Василий Никифорович Темный.
– Полноте-полноте, господа, – сказал он властно. – Мы собрались здесь не стреляться, а играть. Я снова призываю всех к Игре.
Лица членов клуба были напряжены, казалось, что после резких слов Германна в адрес великих писателей, дуэли сегодня не миновать, но взрывоопасную ситуацию окончательно разрядил пьяный вопль лакея:
– Клуб червонных валетов рад приветствовать вас в нашем аду, вход рубль, выход – без штанов в преисподнюю!
После вопля Кузьмича члены клуба заулыбались, напряжение спало, и Достоевский повторил свой вопрос: «Ну-с, так во что играем сегодня?».
Добавил веселья и внезапный комментарий пушкиниста Лотмана, про присутствие которого в гостиной члены клуба уже подзабыли, словно он – немое изваяние старого сатира из бронзы.
Лотман размеренно, словно читая по бумажке, произнес: «Коммерческие игры моделируют такие конфликты, при которых интеллектуальное превосходство и большая информированность одного из партнеров обеспечивают успех… Таким образом, понтирующий игрок играет не с другим человеком, а со Случаем».
Пушкин расхохотался: «Милый Юрий Михайлович, да вы сами-то сделали хотя бы одну ставку в своей жизни?».
– И вам бы не советовал, Александр Сергеевич, – бесстрастно ответил Лотман. – Будь хоть на унцию меньше в вашей жизни Игры, господин великий поэт, сколько б вы еще подарили потомкам прекрасных произведений?
– А вы не задумывались, дорогой друг, что, если бы не мои карточные долги, то стали бы вы известным пушкинистом? – возразил Александр Сергеевич.
– Поясните ход ваших мыслей? – напрягся Лотман.
– Извольте, Юрий Михайлович. Когда поэт стеснен в средствах, он вынужден чаще обращаться к Музе за гонораром. А ежели пиит стеснен катастрофически, то лишь представьте на секунду, с какою бешеною мотивацией он начинает творить.
– То есть, вы хотите сказать, что, намеренно садились за карточный стол, чтобы, проигравшись в дым, с особенным усердием трудиться за письменным столом? – поразился внезапной догадке Лотман.
– Тут вам, наверное, виднее, душа моя Юрий Михайлович. Ведь вы же пушкинист, а я, как стало модно выражаться после моей дуэли с негодяем Дантесом, теперь солнце русской поэзии. А взошло бы это ваше солнце без моей тяги к Игре за ломберным столом? Алкоголик не может без стопки, игрок без Игры, поэт без пера и листа бумаги. А что если эти опасные увлечения взять и совместить? Чтоб, как изволил выразиться один мой последователь, «ну-ка, солнце, ярче брызни».
