Она сумела смягчить или вообще обезвредить кучу свидетельств против меня. Впереди меня ждали обязательные консультации, которые, полагаю, должны были выяснить, почему я сделала то, что сделала, чтобы больше никогда в жизни не повторить этого. Никто не сомневался, что пожар был моим первым и последним преступлением. Но я не хотела ни с кем говорить о мерзкой гребаной истории. И была уверена, что не нуждаюсь в этих консультациях. Но придется вытерпеть несколько сеансов у психотерапевта. А еще меня приговорили к трем сотням часов общественных работ. Так что пока никакого колледжа. И возмещение морального ущерба семьям, но ма выплачивала это деньгами из наследства, оставленного мне папочкой. Как можно заплатить семьям за мертвых детей?
Казалось бы, после года в тюрьме нам есть о чем поговорить, но в машине было тихо. Иногда столько нужно сказать, что не знаешь, откуда начать.
Пока я была в тюрьме, мама и дядя Маркус посещали меня дважды в месяц. Каждый раз они сидели рядом по другую сторону стола. Я знала, что дядя Маркус давно любит маму, и радовалась, что она перестала разыгрывать снежную королеву. Возможно, теперь они стали любовниками, но я не хотела копаться в их делах. Достаточно странно уже и то, что мать встречается с братом моего отца.
– Как Энди? – спросила я.
Мы с братом виделись примерно раз в месяц, достаточно, чтобы знать, что он за этот год подрос почти на дюйм, и теперь его рост – пять футов один дюйм. Зато мышцы немного накачались. Он занимался плаванием в Специальной Олимпийской команде в Уилмингтоне и обзавелся подружкой по имени Кимми. Я ее не знала, но очень нервничала из-за того, что кто-то, возможно, обидит моего брата, страдавшего врожденным алкогольным синдромом.
– Честно говоря, он всю ночь мучился от желудочного гриппа, – призналась мама.
– О нет!
Страшно было представить, как его рвало!
– Надеюсь, мы все не заразимся, – сказал дядя Маркус. – Особенно ты, Мэгс. Хорошенькое будет возвращение!
– Он сейчас один дома? – спросила я.
– Я оставила его у Сары. Придется заехать и забрать его.
Можно ли представить что-то более нелепое? Сара в роли няньки Энди, пока ма забирает меня из тюрьмы. Слова ма так и повисли в воздухе.
– Ты помирилась с Сарой? – спросила я наконец.
Мама вздохнула:
– Отношения немного улучшились, хотя слово «помирились» тут неуместно. Просто сегодня утром я не могла найти никого другого, а Энди было так плохо, что не хотелось оставлять его одного. Сара тоже была не в восторге. Но согласилась.
Ма стала выглядеть старше. Во время ее визитов я этого не замечала, но теперь видела, что кожа над глазами немного обвисла. Она коротко остригла темные волосы, и ей очень шла такая прическа. Вроде как даже круто. Наши волосы были одного цвета, но мои – жесткие и непокорные, как у папы. В тюрьме я связывала их в длинный хвост.
– Вряд ли между мной и Сарой когда-нибудь все станет как прежде, – сказала ма. – Но мы стараемся все забыть. По крайней мере, я
