так понятно, сносить – не строить! – подтвердил я. – Заказ отрабатывают на хаос.
– Вы умный молодой человек… – похвалила меня бабка Надя. – А могу я ваш паспорт или какой другой документ поглядеть?
– Это еще зачем? – не понял с первого раза я.
– Важное дело хочу вам поручить.
– Ну вот, удостоверение личности офицера есть, с собой. Я военнослужащий в распоряжении, пока не уволен, отпускной.
– Пойдет… – бабушка внимательно почитала все страницы, особенно те, на которых стояли гербовые печати с двуглавым российским орлом. Ознакомился и дед, нехотя, но так же детально.
– Значит, и кортик имеется?
– С собой нет, дома храню, в Севастополе.
После этого бабка отошла к инкрустированному комоду, что стоял впритык к видавшему виды пианино немецкой марки «К. Бехштейн», и достала шкатулку. Митяй только теперь оторвался от своей доли шоколада, уставился на бабулю и на ее инкрустированное вместилище тайны. Та повернула ключик и достала кольцо с драгоценным камнем… Широкое, похожее на печатку с камнем, но рассчитанное на женский пальчик. Вдруг она протянула его мне со словами:
– Вот, Алексей, я правильно прочитала?.. Да, Алеша. Приобретите для нас чего-нибудь съестного на черном рынке. У нас золотая свадьба на носу. Пятьдесят лет мы с Николаем Антоновичем вместе. Раньше, когда помоложе были, дача у нас была. А там кролики. Вкуснейшее мясо – тушеный кролик. Пенсии уже четыре месяца нет. Деньги закончились. Ни гривны, ни рубля! А долларов не откладывали. В ломбард сама боюсь идти. Да и не думаю, что много выручу. А Митя нам рассказал про вас. Вы у нас в подъезде, да что в подъезде, во всем доме отважный герой. От упыря этого великовозрастного нашу Кристиночку спасли. Этот же черт – настоящий и неисправимый уголовник. Сенька, рецидивист малолетний. Ему когда восемнадцати еще не было, он уже законченным негодяем был, на учете числился. И родственнички такие же, из блатных. У кого война, у кого бизнес. Шикуют сейчас на людском горе. Потому и боюсь я в ломбард. Они так и шныряют там, где поживиться можно. Яблоко от яблони. С его физиономией листовки в районном отделе милиции висели при Украине еще. Гоблин он.
– Гопник! – поправил дед.
– Какая разница. Он беззащитных старух, таких как я, с ног с дружками валил и сумки выхватывал, серьги вырывал прямо с мочками. Еще до войны его поймали, но выпустили по малолетству с условным сроком. Откупили его тогда. А теперь мародерствует с компанией. Спасибо, Алеша, что приструнили его. Некому ведь ныне за порядком следить, кроме ополчения. Отвадили гада отсюда. Заслуженное наказание ждет его!
Я не стал перебивать старушку и делиться информацией, что подонок снова на свободе. Не хотел пугать людей, поэтому откашлялся и буркнул:
– Никакой я не герой. А кольцо обратно положите.
Бабушка не сдавалась в попытке всучить мне ювелирную ценность.
– Не откажите. Помогите. Может, удастся бутылочку еще какую да деду цигарку. Там, на рынке, поштучно, слышала, отпускают.
– Я
