о том, что с ним будет. Он, важно надувшись, пыхтя от удовольствия и всё также испытывая зависть, ведь характер остался прежним, смотрел исподлобья на Стенку, книжные полки и на кожаный Диван, и думал про себя: «Всё равно я лучше! Я „красивше“. Я роскошный!»
История четвертая. О том, как преобразился старый торшер и какие осветительные приборы можно сделать из природных материалов
«Так сложилось, что XIX век считается веком пара, XX – веком бензинового двигателя. А XXI век, скорей всего, назовут веком электричества, – подумал Евдоким и посмотрел в окно, где давно уже зажглись уличные фонари и скудно освещали проезжую часть дороги. – Ну как можно жить без электричества, без телевидения, радио, без всех комфортных благ, связанных с электрической энергией? – размышлял он, глядя на пронесшуюся машину с включенными фарами. – Все, что нас окружает, так или иначе связано с электричеством: бытовые приборы, освещение, транспорт, строительство. Даже трудно себе вообразить, что было бы, если бы не было электричества. Люди не полетели бы в космос, а смотрели на небо, высоко подняв головы, и мечтали о далеких звездах и космических путешествиях. В наш век прогресса и новых технологий невозможно даже представить себе другую жизнь, – и он почесал макушку, – мы так привыкли к нему, этому электричеству, что воспринимаем его как данность и необходимость».
Эта история приключилась поздней осенью. На улице было пасмурно и холодно. Весь день шёл противный мелкий дождь. Промозглый ветер пробирал до костей, порывами срывал последние листочки с деревьев и кустов, собирал в стаи и прогонял в теплые края замешкавшихся птиц, а тех, кто не хотел покидать свой родной город, кто никуда не торопился, оставался зимовать, он загонял под стрехи крыш, на теплые чердаки, в любую норку, лишь бы защититься от осенней непогоды.
Запоздалые прохожие, укрывшись зонтиками, перепрыгивая через лужи, торопились домой после трудового дня, чтобы, устроившись поудобнее в мягком кресле, включить торшер и телевизор и в лучах мягкого света расслабиться и отдохнуть, набраться сил для следующего рабочего дня.
И только в одной маленькой квартирке было тихо, так тихо, что тишина казалась материальной, её можно было пощупать, потрогать, она висела в воздухе – ещё чуть-чуть, и упадет с громким стуком. Торшер на худой тонкой металлической ноге стоял в углу около окна, лениво смотрел на улицу и размышлял о чем-то о своем. Повернулся, посмотрел в полумрак комнаты, зевнул и пробормотал: «Ну вот и осень. Скоро дни станут короче, а ночи длиннее. Это ж так здорово! Хозяйка чаще будет сидеть около меня, больше проводить времени со мной».
Торшер смотрелся неказистым, худым и некрасивым на своей тонкой ноге, но был всё же довольно устойчивым. Тяжелая металлическая подставка держала крепко и придавала ему основательность. На голове простенький пластмассовый абажур, чем-то напоминающий барабан, который прикрывал три лампочки, не давая яркому свету бить по глазам. Неожиданно подняв абажур, он злорадно посмотрел на Люстру, висящую под потолком, дремавшую и ничего не подозревающую.
