врач, жизни людские спасаешь. И когда настанет время голосования, на вопрос, кого жители города хотят видеть депутатом Государственной Думы, избиратели хором, дружненько ответят: «Конечно же, доктора Корнева!» Хотя пока они о своём выборе даже не подозревают…
4
Следующий день выдался у Корнева выходным. Накануне, изрядно перебрав коньяка, он спал к неудовольствию домочадцев долго, почти до обеда. Впрочем, жена Ольга рассердилась наверняка не на длительный сон мужа – после без малого двух суток, проведённых им безвылазно в клинике, это было вполне естественно, а на тяжёлый дух перегара, слоившегося и проникавшего во все закутки их двухкомнатной малогабаритной «хрущёвки». Недовольной была и пятилетняя дочь, Иришка. Устав ждать его пробуждения, она забралась к отцу в кровать, и принялась осторожно раздвигать пальчиками отёчные папины веки.
– Ну встава-ай… – жалобно гундела она. – Просыпа-а-йся-а… Вон, у тебя уже глаза открыты-ы…
Охнув от навалившейся одновременно с пробуждением головной боли, Корнев сел в кровати, схватил дочь, сделал вид, что хочет укусить.
– А-ам! Я тебя съем! Где у тебя пузичко?!
– Ой, папка, пока ты спал, тебе опять в рот кошки накакали! – отстранилась от него дочь. – Не дыши на меня!
– У-у! – рычал Корнев. – Я огнедышащий дракон!
В спальную заглянула Ольга.
– Не кошки отцу в рот нагадили, а дракон! – поджав губы, мстительно заметила она. – Змий зелёный. Папа уснул, а он того…
– Виноват, девицы-красавицы! – отпустив дочь, покаянно поднял обе руки вверх Корнев. – Бегу в ванную зубы чистить.
Чуть позже, сидя за кухонным столом и ковыряя вилкой горячую, разваливающуюся от переизбытка хлеба котлету, «экономную», по определению Ольги, вынужденной изворачиваться при очевидной скудности семейного бюджета, Корнев рассказывал, пытаясь оправдаться за вчерашний загул.
– И вот, представляешь, этот тип предложил мне в депутаты Государственной Думы… как это у них называется… баллотироваться! Пока обсуждали эту тему, выпили маленько.
– Маленько – это сколько? Литр? – уточнила Ольга, переворачивая на сковороде шкворчащие возмущённо котлеты.
– Да не-ет, что ты! Ну, бутылку конька уговорили под это дело. А я ж с ночи, не спамши… Вот и развезло.
– А пить-то зачем? – не принимала извинений жена.
– Так, говорю ж, на митинге был. Промёрз там, как собака. Ну, и думаю: выпью – что б не простыть! – обратился за помощью к медицинским аргументам Корнев.
– А на митинг тебя с чего занесло?
– Шеф послал. От нашей профсоюзной организации. Выступить поручил. Тут меня политолог этот… Минусов, заприметил. Очень ему моя речь с трибуны понравилась.
– Ну да, после бутылки-то коньяка ты, небось, соловьём разливался! – отходя от обиды, предположила жена.
– Да нет, я ж сперва выступил, а выпили мы потом! – оправдывался, пытаясь подцепить котлету на вилку, Корнев.
