ничуть не возбуждает, как прежде. Он, чувствуя неловкость от того, что привлек её в объятья, требующих естественного продолжения схватки тел, которых не будет, молчал, и она молчала. Наконец, она не выдержала и нарушила молчание первой:
– Я знаю, о чем ты думаешь… Почему до сих пор у нас нет детей?.. Я молюсь об этом каждый день…
– Молись… – глухо ответил ей Василий. – Сильнее молись… Денно и нощно молись…
– И ты молись…
– И я буду молиться… Только об одном прошу…
– О чем, милый?..
– Не обращайся к ворожеям и колдунам…
Она вспыхнула. Она уже мысленно обращалась к ним. Всё собиралась и никак не могла решиться отнести к ним порты супруга в его отсутствие.
– Не буду обращаться, милый… – она всхлипнула и срывающимся голоском пролепетала. – …Никогда…
– Вот и хорошо… А теперь идем спать… – Василий нежно вытер с её щек слезы. – Утро вечера мудренее… Я только и думаю сейчас о Смоленске… Как нам отбить его у короля…
– А я думала, что думаешь о нашем сыне… – выдохнула тихо Соломония и забилась в бесшумных рыданиях на груди у государя…
– Сначала о Смоленске, а потом уж и престолонаследнике… – утешил её Василий. – Всему свое время…
– Ты меня не разлюбил?
– Ну, что ты – о чем ты?.. Мы с тобой перед Богом повенчаны…
– Да, милый, перед Господом Богом… У нас перед ним есть обязанность…
– Какая обязанность? – удивленно спросил, позевывая, Василий.
– Как какая? Любить и жалеть друг друга…
«А я то думал наша главная обязанность перед Господом Бога, – раздраженно подумал Василий, – подарить наследника престола… Это вдвоём… А мне еще Смоленск взять и Третий Рим заложить после взятия Смоленска». Сказал жёстко, даже жестоео, как отрезал:
– Сейчас все мои помыслы только о Смоленске… Иди к себе… Не до тебя… Мне надо еще многое обдумать перед сном…
– Хорошо, милый, я тебя буду ждать… Всегда буду ждать…
И уже с жесткими металлическими нотками Василий добавил, освобождаясь от теплых рук Соломонии:
– Что бы ни было, во время моего отсутствия в смоленском походе, не смей обращаться к ворожеям – слышишь?..
Она обязана была ответить государю, но ничего не ответила. Только горько вздохнула.
6. Перед возвращением Руси Смоленска
Хотя московскому двору и лично Василию весьма импонировали идеи монаха Филофея об исключительной роли и исторической миссии Москвы – Третьего Рима, при Василиевом правлении знаменательная духовно-государственная концепция не приобрела характера и статуса официальной московской доктрины. Почему? Не до красивых идей и концепций, когда внутри, в семье государя нелады:
