чемпионов, а нашим всё богом поцелованных подавай. Чтобы страсти в клочья.
– Я же работала изо всех сил, – невпопад говорит Рая.
– А то я не знаю. Я же с каждой твоей мышцей знаком.
Рая обхватывает себя руками – не потому что раздета, а потому что ей больно.
– Я же говорю, – нервно тянет Валерка, перекатываясь с пятки на носок и обратно, его руки всё ещё лежат у неё на плечах, – папаша Златы сильно постарался, чтобы дочку продвинуть, и тренеры повелись, мол, наконец-то можно будет всякое разное ставить, и Олег твой, дурак, туда же со своими гормонами.
– А мои…
Рая пытается объяснить, что её собственные родители – их с Олегом родители, – тоже не лыком шиты, тоже способны многое профинансировать, так что дело, наверное, не в деньгах, а всё-таки в ней, но Валерка перебивает её неожиданно жёстко:
– А твои с самого начала кушают всё, что им Ивановна скажет.
Ещё один всхлип, за который мучительно стыдно.
– Она с самого начала не хотела ставить нас в пару. – Рае сейчас, кажется, снова девять лет или что-то вроде того.
– И продолжала капать всем на мозги, очевидно.
Картина, описываемая Валеркой, ясна, объяснима. Противна, но, наверное, даже логична. И понять в ней Рае не удаётся только одно: а где, в таком случае, её место на этой картине? Что, по мнению Златы, её отца, и Елены Ивановны, и других тренеров, и Олега, и их родителей, должна она делать? Повесить коньки на гвоздь? Сосредоточиться на учёбе или, ещё лучше, выйти замуж, как мама и говорила?
И, самое главное, почему для неё на этой картине нет места? Почему её так легко прогнали с холста, выдворили за рамку?
Валерка притягивает её к себе, крепко обнимая. В его объятиях нет ничего эротического, ничего сверх меры и рамок, просто желание поддержать, и Рая цепляется пальцами за футболку у него на спине.
– Измажу всё в слезах и соплях, – сдавленно мычит она ему в грудь.
Его подборок ложится ей на голову.
– Это не худшее, что может со мною случиться. Однажды я упал в лужу прямо у крыльца универа. У всех на глазах.
Сквозь слёзы, Рая усмехается, представив эту картину. Но Валерка даже в неприятной ситуации остаётся Валеркой – красивым, обаятельным, грациозным, и из лужи он встал, наверное, даже рисуясь, да и всю ситуацию явно обернул себе на пользу, посмеявшись вместе со всеми и каждого расположив к себе этим искренним, заразительным смехом.
Ей бы такое умение.
Они замирают двумя изваяниями – на пару минут, прежде, чем Рая решается протолкнуть через непослушные губы тот единственный вопрос, который не даёт ей покоя:
– Почему?
Мать на него не ответила.
Валерка пожимает плечами.
– Дерьмо случается, – отвечает он ровно. – Иногда без причины. Я не хочу говорить о твоих родителях плохо, но и хорошо не смогу. Извини.
Извиняться тут не за что. Она и сама его
