style="font-size:15px;"> Коктейли бывают многослойными, думает Варвара, и тогда в них чётко видно границу между алкоголем и не-алкоголем. А ещё коктейли бывают другими, вот как ромкола в её стакане, попробуй разбери, где там газировка, а где благородный напиток (и можно ли называть благородным напиток, который ассоциируется только с пиратами?). Так и с чувствами: иногда ты можешь провести чёткую грань, но иногда – понятия не имеешь, где заканчивается влечение и начинается страх.
Её тянет к Оскару, и не заметить это можно только… нельзя не заметить. Её тянет к Оскару, но стоит ему оказаться рядом, в ней начинает истошно вопить предупреждающая сирена: ей страшно.
Оскар стоит позади её кресла, одним этим фактом запуская мурашки по шее, и, кажется, самое время цитировать фразу, успевшую разлететься по всем пабликам, сообществам и чёрт знает чему ещё: если вы боитесь к кому-нибудь привязаться, то – сюрприз! – уже поздно бояться.
Он прикасается к её волосам – сначала легко, почти невесомо, а потом пропускает их между пальцев, мимоходом касаясь шеи. Если прикоснуться ещё и ещё, пробежать касаниями вниз, обвести седьмой позвонок, то Варвара выгнется по-кошачьи и, может быть, начнёт по-кошачьи мурлыкать. Если он прикоснётся ещё и ещё, и пробежит касаниями вниз, обведёт седьмой позвонок, то Варвара, наверное, просто умрёт. Или – сорвётся с места и наконец-то сбежит.
Она не сбегает. Он ничего такого не делает. Просто играет с её волосами, и они, наверное, слишком мало знакомы, чтобы ей было так невыносимо понимать: ничего ничего не значит. Совсем. Оскар обнимает каждого, кто сегодня приходит, хлопает по плечам, ловит за локти, держит за руки. Он улыбается каждому, и что-то шутит, и всех одаряет вниманием – а все купаются в этом внимании и просят немного ещё.
Варвара не хочет просить.
Варвара пьёт стакан за стаканом, надеясь на то, что если выпить достаточно много рома, превратишься в пирата. Отрастить деревянную ногу, посадить на плечо попугая и уйти в океан, где нет никаких Оскаров, а самая главная проблема – это то, что тебе наплевать на проблемы. Звучит даже лучше чем быть медведем и каждую зиму спать по несколько месяцев.
Какой-то парень присаживается к ней на подлокотник, когда Оскар наконец-то заканчивает свою медленную пытку и уходит – вытащить откуда-то гитару и присоединиться к тем, кто играет.
– Что делаешь? – спрашивает парень, и это тупой вопрос, но какая разница, когда в ней столько рома.
– Хочу стать пиратом, – честно отвечает Варвара, и парень хохочет, глядя на неё с восхищением.
Оскар играет – громким боем и замысловатыми переборами, то и дело вскидывая лицо к потолку, такой открытый и такой отсутствующий одновременно. Кто-то рядом с ним стучит по собственной коленке вместо барабана – пока ему не приносят с кухни пластиковую миску, стучи, мол, по ней. Музыка оживает и разрастается.
Оскар играет как в последний раз, а она до этой минуты и не знала, что он занимается музыкой. Пальцы у него, конечно, музыкальные – красивые, длинные, но,
