помолчала, как бы настраиваясь на волну своих главных переживаний, и вдруг улыбнулась.
– Ты понимаешь, Рудька, они такие доверчивые, такие лапочки, им что ни скажешь, они глазами – хлоп-хлоп! Иногда думаю: господи, да зачем же за такое удовольствие еще и деньги платят?
– Денег-то много?
– Немало. Шестьдесят рублей.
– Ну, это не деньги, а слезы.
– Если бы ты выбрал время…
– Ну что ж, зайду, когда скажешь.
– Только не сейчас, мы еще кое-что наработаем.
– Что ставишь-то?
– «Карлсона».
– Выключи грелку, кажется, хватит.
И когда она потянулась через него к розетке, он вдруг обнял ее и потянул к себе. Мальва напряглась, растерянно улыбнулась:
– Мой принц?..
Гусев, как водилось у них в студии, поддержал игру, ответив тем, что они сейчас репетировали:
– Сударыня, могу я прилечь к вам на колени?
Она попыталась освободиться.
– Н-нет, мой принц…
– Я хочу сказать: положить голову к вам на колени?
И поскольку Мальва молчала, Гусев шепнул:
– Реплика, реплика!..
– Да, мой принц, – вздохнула Мальва, расслабляясь.
– Вы думаете, у меня были грубые мысли?
– Я ничего не думаю, мой принц.
– Прекрасная мысль – лежать между девичьих ног.
– Может, не надо, Гусев? – попросила она. – Это слишком близко к тексту. Неужели я интересую тебя как женщина?
– Полежи со мною, – сказал он, – мне так легче.
В голосе его было что-то смиренное, и она его пожалела.
– Что, мой принц? – спросила она потом, когда он курил и посмеивался, а она лежала рядом с ним.
– Ничего.
– Вам весело, мой принц?
– Кому? Мне?.. О господи, я попросту скоморох, – сказал Гусев.
Она вздохнула:
– Ну, вот и порепетировали…
Они закурили. Он сказал:
– Строго говоря, я не должен был назначать тебя на Офелию.
– Почему?
– Какая-то ты недоразвитая.
– В каком смысле?
– Чувственно зажатая.
– А… да, – поняла Мальва и покраснела. – С этим плохо. – Упреки подобного рода она слышала и от бывшего мужа.
– А боль, как ни странно, ушла.
– Гусев, – сказала она, – на таком лечении ты долго не протянешь.
– Ну, придумай что-нибудь радикальнее.
– Санаторий, к примеру.
– Это для Степаниды. Есть, говорят, одно лекарство, германское, что ли, но поди достань.
– Как называется?
– Называется? Сейчас… – Гусев задумался. – Орниеналин.
Мальва встала, открыла портфель и достала потрепанную записную книжку.
– Скажи-ка еще раз.
– Ну вот, задергалась.
