он хоть на самом берегу моря.
Дидаров не уставал восхищаться всё новыми картинами волжской природы, ярко освещёнными лучами закатного осеннего солнца. Особенно восторгался он могучей рекой, переливающейся всеми цветами радуги.
– Ничего не скажешь, наши хозяева умеют находить и ценить красоту, – продолжал он. – Я уроженец Урала, там тоже немало изумительных мест. Особенно хороши и величавы сосны в горах. В молодости мы не умеем замечать красоту, среди которой родились и выросли. То же самое было и со мной. А вот теперь никак не выберусь на Урал. – Он покачал головой, словно снисходительно укоряя себя, и закончил с улыбкой: – Вот и приходится завидовать друзьям, их вкусу и пониманию природы.
– Ну, и тебе, Исрафил, есть чем поделиться с друзьями, – с той же лёгкой шутливостью ответил Джагфар.
– Не знаю уж, чем я богат.
– Ну как же… Вспомни, например, как интересно ты рассказывал о происхождении своей фамилии. Лично я готов с удовольствием ещё раз послушать.
– Что ж, – охотно согласился Исрафил, – если не наскучило, почему не рассказать, коль уж напомнили о родных краях… О моём дедушке говорили, что он был своенравный, даже взбалмошный человек. Слово своё недорого ценил – что взбредёт на язык, то и болтает. Говорили ещё, что ему ужасно хотелось стать муллой, – он всячески старался показать, что очень сведущ в вопросах религии. Спорщик был невозможный, от восхода до заката солнца мог отстаивать своё превосходство в знании тонкостей шариата. В юности он какое-то время обучался в медресе, успел нахвататься религиозной схоластики. Но из медресе его довольно скоро выставили – думаю, что причиной тому была бедность ученика, вероучители не очень-то жаловали бедняков… Но тебя, Джагфар, больше всего интересует происхождение моей фамилии. Действительно, Дидаровы не встречаются среди татар. Корневой смысл этой фамилии невозможно установить. Некоторые грамотеи из числа наших общих знакомых склонны принимать меня за уроженца Кавказа, будто бы в Северной Осетии встречаются Дидаровы. Но ведь народ в словотворчестве не всегда идёт от географии. Полагаю, что в данном случае решение загадки надо искать в необычайно быстрой речи моего покойного деда. Мысль у него не успевала за языком. И, как многие скороговоры, он часто вставлял в свою неудержную речь бестолковую частицу. А именно – «ди-ди». О нём говорили: «Трудно что-либо понять, только и слышишь «ди» да «ди», – и за дедом укрепилось прозвище «Дидади». Отсюда уже недалеко и до образования фамилии Дидаров. Вот так оно и получилось.
Должно быть, Исрафил получил в наследство от деда словоохотливость. Он так увлёкся своим незамысловатым рассказом, что всё убыстрял и убыстрял шаг. Разумеется, Джагфар, как хозяин, не мог отставать от гостя и вскоре остался единственным слушателем, так как остальная часть компании поотстала.
Впрочем, они не скучали. Супруга Дидарова, Фануза, оказалась не менее разговорчивой особой. Сначала она неумеренно нахваливала мужа:
