легко, играючи…
– Вы сами в это верите? Ну конечно! «Гуляка праздный» – так, кажется, у Пушкина? Они оба были пахарями, что Моцарт, что Сальери. Но Сальери был признанным авторитетом, имел должность при дворе, деньги. Это Моцарт должен был завидовать Сальери.
– Дорогая Нана, – примиряющим тоном сказал Тимур («Ого! Она уже дорогая!» – внутренне возмутилась Кристина), – я поражен вашей эрудицией.
– Она у нас диссертацию защитила по Моцарту, – открыла тайну коллеги Ольга. – Так что с ней спорить бесполезно.
– Кстати, – снова обращаясь исключительно к Тимуру, сказала Нана, – я завтра обещала организовать маленькую экскурсию, посвященную Моцарту. Совсем маленькую… Не хотите присоединиться?
– Мы завтра уезжаем, к сожалению, – поспешила ответить Кристина. – И у нас другие планы.
– Кристина! – застонала Ася. – Я бы так хотела послушать…
– Нападки на Пушкина? – тут Кристина словно увидела себя со стороны и ужаснулась: ну какая же она дура! Но поделать с собой ничего не могла – ведь эта защитительница диссертации по Моцарту ни много ни мало договаривается с Тимуром о свидании! У всех на глазах!
– Хотелось бы уточнить. – Рыбак, благополучно подъевший все колбаски, наконец обрел дар речи. – Если вы так относитесь к произведению Александра Сергеевича, почему выбрали для постановки именно его?
– Потому что Пушкин – наше все, – важно заявил Фигаро, а Ольга пояснила:
– Фигаро получил грант в честь 222-й годовщины со дня рождения Пушкина на продвижение творчества поэта в широкие массы. Наш проект станет интересен зрителям различных возрастов и социальных слоев. Это будет сплав гениальной лирики Пушкина и не менее гениальной музыки Моцарта. Мы планируем объехать всю Россию и не только. За границей живет огромное количество наших соотечественников, которые с удовольствием поддержат нас материально…
Несмотря на бодрый спич, финансисту в душе Кристины почему-то не верилось в успех подобного проекта. Нет, конечно, какую-то аудиторию они, может, и соберут, но насколько это будет выгодно… Грант – это хорошо, но любые деньги имеют обыкновение заканчиваться, причем чаще всего в самый неподходящий момент.
– В защиту Пушкина могу добавить, – сказала Нана, – что своей маленькой трагедией он фактически увековечил имя Сальери. Не напиши он ее, помнили бы мы сегодня его имя? Кто, кроме специалистов, может сказать, кем были Джованни Паизиелло[8], Доменико Чимароза[9], Висенто Мартин-и-Солер[10], Джузеппе Сарти?[11] А ведь во времена Моцарта их имена имели более высокий вес. Имя человека живо, пока о нем помнят, и в какой-то момент становится безразлично, гением или злодеем. – Нана пожала плечами и, немного помолчав, добавила, глядя в упор на Молчанова:
– Так что? Вы хотите завтра послушать про Моцарта?
– Хотим! Кристина, правда мы хотим? – взмолилась
Джованни Паизиелло (1741–1816) – итальянский композитор и педагог.
Доменико Чимароза (1749–1801) – итальянский композитор. Он был центральной фигурой в опере, особенно комической, в конце XVIII века.
Висенте Мартин-и-Солер (1754–1806) – испанский композитор, работал в Италии и Австрии, последнюю треть жизни провел в России.
Джузеппе Сарти (1729–1802) – итальянский композитор и дирижер. Около двадцати лет жил и работал в России, внес существенный вклад в историю российской музыкальной культуры.
