предстоит пробежать семь с половиной кругов по школьному 200-метровому стадиончику. У Влад Саныча в руке секундомер и рядом стайка заинтригованных мальчишек. Ситуация осложнялась тем, что бежать мне предстояло совершенно одному и никаких часов, не говоря уж о секундомере, я не имел. Договорились, что Влад Саныч каждый круг будет мне говорить время. Но какое оно должно быть, чтобы пробежать за шесть минут все тысячу пятьсот метров, этого я подсчитать не успел.
Возле меня стартеры – Женька и Леха, остальные толпятся в отдалении возле Владимира Александровича. Женька поднимает руку и командует:
– На старт! Внимание! Марш!
Я бегу. Пока вроде нормально, пробегаю мимо зрителей, те сосредоточенно смотрят на секундомер в руках Влад Саныча и молчат. А я-то надеялся услышать время на стометровке. Ладно, через круг узнаю. А бежать что-то тяжеловато. Итак, триста метров позади.
– Отстаешь от графика на четыре секунды! – говорит Влад Саныч, а пацаны продолжают бестолково крутиться возле него поглядывая то на его руку с секундомером, то на меня. Значит, надо поднажать. Что же так тяжело бежать-то? Еще круг.
– Поднажми! – это Витек.
– Время?! – кричу я, и не получаю ответа. Это меня разозлило. Я припустил что есть мочи. Дыхание сбилось. Подбегая к зрителям, могу только прохрипеть:
– Сколько?!
– Две пятьдесят одна!
В голове шумит. Я бегу дальше и пытаюсь сообразить укладываюсь в график или нет. Мысли путаются. Кажется, не успеваю. Закончен очередной круг, позади девятьсот метров. Это почти километр, можно хоть что-то прикинуть.
– Три сорок девять!
Плохо. Впереди еще шестьсот метров, бежать все тяжелее, в ушах набатом ухает сердце. Бегу словно в тумане. Последний круг!
– Осталось двадцать секунд! – кричит Влад Саныч.
Не успеть! Мировой рекорд на 200 метров надо поставить. Но упрямо бегу изо всех сил. Половина круга позади, я уже входил в поворот, когда до меня донесся Женькин вопль:
– Все! Время!
Больше бежать не имело смысла. Не было ни стимула, ни сил. Я остановился и пошел пешком. Медленно, тяжело дыша, опустив голову, ни на кого не глядя, я шел эти девяносто метров своего поражения и позора. К моему удивлению насмешек и упреков я не услышал. Видимо ребят впечатлила моя попытка.
– Что ж ты до конца не добежал? – спросил только Влад Саныч.
– А зачем?
Зачем, если и так все понятно. Пари проиграно. Я лишь хвастунишка, не сдержавший своего слова. Полное ничтожество. Кто-то что-то говорил, обсуждали забег. Я подавлено молчал, потом смог лишь выдавить из себя:
– Пойду за сухарями.
И не спеша пробрел к ближайшему магазину. Мне надо было побыть одному, пережить свой позор и извлечь уроки. Больше хвастаться я не буду! Тем более, впереди – Олимпиада.
Олимпийский огонь
Олимпиада, Олимпиада! Она приближалась радостно и неотвратимо. О ее близости, захлебываясь,
