смерть. Многих мужчин погубило это соперничество, и неизвестно, сколько бы погубило еще, если бы не вмешательство богини любви Афродиты.
Хитроумный Одиссей, прославившийся своим умом и долгими странствованиями, был непревзойденным бегуном.
А дальше те, чье существование подтверждено историческими источниками. Уже знакомый нам Фидиппидес, Корэб – первый Олимпийский чемпион в беге на одну стадию, родосец Леонид – 12-кратный олимпийский чемпион, Гермоген из Ксанфа…
Спартанцы, афиняне, микенцы, аргоссцы и жители других греческих полисов-государств.
Игры в Олимпии, Немее, Дельфах, Пифии, Афинах… Расцвет физической культуры и агонистики.
А там, в темноте, притаились Древний Египет, Ассирия, Персия, Македония, грозный Рим.
Тысячи и миллионы ног утаптывали дороги Европы, Ближнего Востока, Азии. И сквозь непроницаемую тьму веков доносится до нас топот бесчисленного множества ног.
Форма одежды – «Голый торс»
Топот множества ног, грохочущие по полу сапоги, застегивающиеся на ходу гимнастерки, торопливое построение. Спустя сорок пять секунд второй танковый батальон кадрированного полка выстроен в одну шеренгу в длинном коридоре казармы. В будние дни подъем в армии всегда ровно в 6.00, независимо от времени суток, как говаривал прапорщик Голопупов. Старшина Попов, отдавая честь, рапортует дежурному по батальону: «Товарищ капитан, второй танковый батальон построен!» Флегматично обведя нас взглядом, капитан Сосновский, ровным, ничего не выражающим голосом командует: «Строиться на зарядку перед казармой, форма одежды номер два». Номер два – это значит голый торс. Штаны и сапоги. Торопливо сбрасывая гимнастерки, поглядываем в окно. На улице темень и холод, типичное ноябрьское утро. Размышлять некогда. Капитан Сосновский – командир строгий и два раза не повторяет. Надо отдать ему должное, всегда сам пример показывает. Строимся перед крыльцом. Падают снежинки. Температура, наверное, плюс два или три градуса. Плюс явно, потому, что на лужах льда не наблюдается. А всего два или три из-за того, что снежинки не торопятся таять. Трава уже засеребрилась под светом казарменного фонаря. Холодно, стоим, идет перекличка. Хорошо, что нас только тридцать человек, а не сто, как в полной части. Старшина торопливо выкрикивает фамилии, ему так же торопливо отвечают: «Я! Я! Я!..». Сосновский в одних брюках и сапогах, как и все мы, равнодушно смотрит куда-то в пространство, словно все происходящее его не касается. Похоже, что холода он совсем не чувствует. Он его и действительно не чувствует, настоящий морж, регулярно в пруду купается, даже зимой в прорубь ныряет. Многолетняя закалка, у нас такой нет. Кое-кто начинает усиленно дышать на руки и тереть уши. Мгновенно следует команда: «Отставить, смирно!». И как заметил, ведь и не глядел на нас вроде. Вытянувшись в струнку, дожидаемся окончания переклички.
Месяц назад на учениях у нас при переправе через реку застрял танк. Очень нехорошо
