вот-вот, все есть, но не начинает ходить. Я уже не могу.
Взяли мы тогда Рому и на могилку к матушке Сепфорушке положили. И на живот, и на спину, и на один бок, и на другой. Ему уже надоело. Всего в снегу изваляли.
А потом я говорю бабушке:
– Становись на колени и молись! И проси, хочешь, можешь вслух, можешь про себя.
Она начала сначала, бедная, про себя, потом вслух. Во весь голос. Я рыдала, это было что-то. В общем, молились мы вместе с ней, молились около могилы. Луна на нас смотрит. И вдруг подходят к нам двое мужчин:
– Здравствуйте!
Я говорю:
– Здравствуйте.
– А вы откуда?
Я говорю:
– Мы из Калуги.
А они говорят:
– А мы Москва. Мы тоже приехали сюда помолиться. Мы так рады, что с вами встретились. Ваши дети – это же ангелочки! Какие вы молодцы! Вам позавидовать можно. Какая у вас жизнь. Вы несмотря на ночь, на снег приехали сюда такой группой большой помолиться!
Они удивлены были, стояли, слезы у них катились. Один артист оказался – Колесник, а второй – не помню уже. У меня еще есть автограф, они нам три открытки оставили с автографом.
Отец Михаил – настоятель – вышел потом, хотел напоить нас чаем, но уже поздно было совсем.
Оттуда, что вы думаете, мы поехали на источник. Все спустились к источнику. А у меня как всегда кастрюля с картошкой, яйца вареные, и сделала я большую миску селедки под шубою. Но майонез я взяла постный, я думала, Людмила Ивановна не будет кушать с Галиной непостный. Мы все были на посте. Разложили все по тарелочкам одноразовым. Чаю налили всем душистого.
В общем, что ты думаешь, они пришли все с источника. Скользкие ступеньки – это что-то. Ну, мы сели, картошка еще теплая была. И мы все в машине сидели и ели, довольные, счастливые. Ну ладно, уже почти Новый год. Все нормально. Вернулись в санаторий аж в 11 часов. Но до чего же мы были рады, я вам просто передать не могу! Там Бог. Там сила. Да.
Проходит время. Март месяц. Я иду по третьему этажу. Думаю: «Боже мой, баба Лида что ли с Ромочкой, с которыми мы были в Шамордино, Оптино, Клыково?» Да, бабушка. Ромочка начал ходить. Он один идет перед ней. Ты знаешь, я так обрадовалась. Я даже расплакалась. Я говорю:
– Да, великая сила Божья!
Она увидела меня:
– Марина Александровна! Спасибо! Пошел мальчик наш!
– Да я же при чем!? – говорю. – Это же Бог. И матушка Сепфорушка.
Такие вот, девчата, дела».
Несанкционированная исповедь
Уютно посидеть мартовским вечером у нас в санатории и послушать Марину Александровну. Она рассказывает об одной удочеренной девочке Кате, которая была у них в санатории зимой со своей приемной мамой.
Катюше девять лет, и она немного отстает в развитии. Мама у нее очень веселая и жизнерадостная.
На Крещение они с Мариной Александровной ездили в паломничество
