общем, все было как и дома, только вот совсем не по-домашнему.
Я сел на подоконник и уставился в окно: ковыряться в телефоне или ноутбуке мне мало хотелось, а завалиться спать по новой я был не готов. Что же до вида из окна – он был чудесным: мерцающие, как елочная гирлянда, улицы, возведенные по принципу трехлучия; парк с гигантским колесом обозрения, находящийся в квартале от моего окна, пестрил своими красками беззаботного веселья, а черное небо раскрашивали фонтаны из разноцветных звезд, которые будто срывались от скуки с неба и, опускаясь на землю, переливались на кронах деревьев. Разноцветные вспышки освещали горизонт в сиреневые, лазурные и апельсиновые тона, то и дело привлекая внимание своими пируэтами, внезапно появлявшимися в небе.
Бакалейные лавки, которые укладывались поудобнее на ночь, закрывали свои блестящие глаза-витрины; магазины и кафе, которые встречали своих последних гостей, выглядели довольно симпатично, вписываясь в углы домов или первые этажи зданий; бронзовые памятники на мосту, привлекающие лишь туристов, меланхолично взирали на ночных кутежников, как и мраморные статуи каких-то мифических богинь, которые провожали своей девственной улыбкой посетителей театра.
Шумное городское ралли закрывало свои дневные трассы, позволяя редким зрителям пробежаться от одного светофора к другому взамен на тишину, как и истоптанное поле для вечных пробежек, устало вздыхающее под ногами сумеречных прохожих, шастающих от одного заведения к другому.
Воздух был свежим и соленым, потому как море, шум которого был слышен даже в семи остановках от него, неспешно заканчивало свои беседы с прибрежными жителями, превращаясь в сонную сапфировую гладь, постепенно чернея и провожая последние облака беспокойным отражением, охлаждая свой тревожный пыл. Небо уже вовсе потускнело, как перед дождем, и серая дымка поглотила нежные лавандовые облака. Наступила ночь. Тихая одинокая ночь. С привкусом морской соли и звездным послевкусием. Я почувствовал, что потускнел, как и небо, погрузившись вновь в свои мысли, даже не улавливая их вечно обновляющийся поток.
Когда мне становилось очень грустно, не знаю почему, но я всегда вспоминал этот эпизод из жизни. Было морозное снежное утро, ветер завывал и иногда бился в наши окна. Я сидел на кухне и медленно гонял остатки каши по тарелке, думая о том, как сдать сессию, если я почти к ней не готовился. Настроение было паршивое, потому что через неделю был Новый год, а нас завалили литературой и заданиями к экзаменам, да ещё и вставать к первой паре – издевательство! В общем, меньше всего мне хотелось с кем-нибудь пересечься на кухне и тем паче говорить. Но за дверью послышалась какая-то возня, а за ней заливистый хохот с визгами. Что там происходило – идей было мало. Было мало, пока в меня не прилетела струя холодной воды, причем прилетела целенаправленно. «Мы не сдадимся без боя!» – воскликнул папа, и в следующую секунду я, все ещё ничего не понимая, держал водяной пистолет, направляемый в сторону Марты, попутно
