без крупных недоразумений. А то нашла бы кого похуже, не такого лопуха, как я… Ничего. Я, хоть затейные слова говорить и не очень-то гораздый, но ты ещё увидишь: не лопух я, совсем не лопух!
– Ой, да не лопух ты, конечно, – подхватила она, разгладившись лицом. – И вообще, тебе нарассказывали обо мне много разного, а ты и поверил. Не всему подряд надо верить, что мелют злые языки.
– Так я и не верю всему подряд. Но ведь кое-что из этих разговоров – правда.
– Ну да, кое-что – правда.
– Вот и я о том же. Хоть ты и взяла себя в руки, но поздновато. Добрая слава на месте лежит, а дурная по свету бежит.
– А неправды всё-таки в этих перетолках больше, чем правды. Ты же взрослый человек, должен понимать, какие у нас люди. Их не корми хлебом, только дай позлословничать за чужой спиной да преувеличить, чтобы вымазать грязью пожирнее. Сплошь кругом фантазёры озабоченные. Да ещё недобрые. Кабы им от природы достались рога, они б уже давно всех на свете перебодали.
Она немного помолчала, а потом добавила:
– А замужество устраивать с первым поперечным я не собиралась. Просто ты мне сразу понравился, Коленька, честное слово. Наверное, ты такой недоверчивый, потому что тебе до сих пор попадались плохие женщины. Но я не такая.
Само собой, Чуб сознавал, что Машка соврала ради пущей сохранности их недостаточно окрепших отношений. Но это враньё всё равно казалось ему удовлетворительнее правды. Которую он подозревал, пусть и без стопроцентной твёрдости в уме, но это даже лучше, ибо отсутствие твёрдости его частично успокаивало. Тем более что будущая супруга во всём старалась услужить ему. Хотя не слишком навязчиво, меру знала, однако не давала забыть о своём присутствии. В конце концов, разговоры – это простое сотрясение воздуха, имеющее второстепенный смысл. Первостепенный же смысл заключался в том, что Машка смотрела на Чуба с каждым днём всё более благоговейным взглядом. Как на памятник ещё живому классику литературы или герою победоносного конфликта в одной из горячих точек планеты. От этого взгляда нетрудно было впасть в манию величия, представив себя чем-то особенным – например, не человеком, а совершенно аномальным чудом, не то упавшим с неба, не то поднявшимся из морских глубин. Или вообще неизвестным науке божеством, скромно надевшим на себя личину недавнего дембеля и нынешнего жениха обыкновенной станичной дуры.
До сих пор на него так никто не смотрел. Это было очень утешительно и отрадно, если не сказать больше.
В общем, все опасения, которые поначалу Чуб испытывал касательно Машки, оказались напрасными.
***
Как любой нормальный мужчина, он, разумеется, не мыслил давать волю женскому фактору вытворять над собой всё, что угодно. Но супружество – штука неизбежная, тем более при таком сумасшедшем давлении с родительской стороны. Вариаций-то в жизни много, однако куда ни потянись – почти наверняка ухватишься за голую пустоту и останешься куковать
