большого успеха. В личной жизни тоже: через два года после смерти отца я женился. На той самой женщине, с подачи которой был принят мой проект.
– Она как-то влияла на ваше положение в фирме? – поинтересовался ксендз.
– Конечно, – признался незнакомец. – Но ваши подозрения напрасны. Вскоре после женитьбы я ушел из фирмы. И продолжил успешную карьеру в другом месте. Позднее сменил еще несколько мест, обычно уходя на повышение. На сегодня я состоявшийся человек и могу потягаться со своим двоюродным братом.
Финал истории оказался не таким интересным, как заинтриговавшее ксендза начало рассказа. Было вообще непонятно, зачем незнакомцу понадобилась исповедальня.
– Вас мучает совесть за то, что вы желали отцу смерти?
Незнакомец молчал. Ксендз встревожился: это была по-настоящему тяжелая, какая-то металлическая тишина.
Наконец, незнакомец медленно заговорил:
– Мы с кузеном иногда общаемся. Отношения между нами неплохие, хотя и прохладные. Посматриваем друг на друга с ухмылкой, словно ждем признаний. Этот ответный понимающий взгляд укрепляет меня в моих подозрениях. И все равно многие годы я не решаюсь задать мучающий меня вопрос.
– Вопрос о чем? – ксендз разрезал повисшую тишину хрипловато скрипящим голосом.
– Я не был первым, я шел за ним. Хочется знать, как он догадался, что нужно убрать с дороги отца.
На мгновение ксендз онемел.
– Какой грех… – пролепетал он через силу, когда вернулся дар речи.
И вдруг понял, что в соседней кабинке уже никого нет, и распахнул дверцу. Две-три секунды в поле его зрения был удаляющийся силуэт, не узнать который было невозможно. Это был премьер-министр.
Падение
Повесть
Путра здесь еще не бывал. Как ему объяснили по дороге, в былые времена на этом участке посреди лесопарковой зоны стояли какие-то склады, потом их забросили. Строительный бум последних лет превратил площадку в квартал из двух П-образных пятиэтажных домов. Рядом девелоперская фирма достраивала теперь еще и букву L.
– Я бы не отказался здесь жить, – признался Пашута, разглядывая через лобовое стекло накрытые ночным мраком террасы последнего этажа.
– Ты бы нигде не отказался жить, – констатировал Путра, вылезая из машины.
Пашута согласно хмыкнул и отвел взгляд. Сейчас ему действительно сгодилось бы любое жилье. Общежитие, где он жил с женой и четырехлетним ребенком, городские власти продали частной фирме. Новые хозяева под предлогом ремонта потребовали от жильцов на время переселиться. Только мало кто верил, что им позволят вернуться: по слухам, здание планировалось перестроить в гостиницу.
Направляясь к подъезду, Путра поравнялся с полицейским фургоном.
– Сегодня ты, что ли, на дежурстве? – удивился усач Бломе,
