style="font-size:15px;"> – Надо было не брать, из принципа. У вас что, нет силы воли?
Коп:
– Ты ищешь неприятностей?
Руб:
– Конечно, нет.
Коп:
– Уверен?
В этот момент мы смущенно переглядываемся с его напарницей-брюнеткой, и я представляю ее без формы. Лично я вижу ее в одном белье.
Руб, отвечая на вопрос:
– Да, сэр. Я уверен. Я не ищу никаких неприятностей. Мы просто гуляем с братом по городу в этот прекрасный серый денек, восхищаемся шустрыми животными, как они носятся по кругу. – Прямо мешок с подарками. Набитый мусором. – Это преступление?
Коп, теряя терпение:
– Тебе вообще что от нас надо?
Мы с напарницей переглядываемся. Вновь. На ней красивое белье. Я его представляю.
Руб:
– Ну, мы просто…
Коп, сердито:
– Просто что? Чего ты хочешь?
Напарница офигенно красивая. Звезда. Она лежит в ванне. В пене. Поднимается. Улыбается. Мне. Я дрожу.
Рубен, громко скалясь:
– Ну, мы думали, может вы за нас сделаете ставку…
Напарница, из ванны:
– Издеваешься?
Я, пробивая головой толщу воды:
– Ты, блин, шутишь, Руб?
Руб, резко:
– Меня зовут не Руб.
Я, возвращаясь в реальность:
– Ой, прости, Джеймс, онанист ты.
Коп, со смятым пакетом от сосиски в руке, изнутри все в соусе:
– Онанист – это как?
Руб, огорченно:
– Господи Иисусе, такое бывает? Можно быть таким тормозом?
Коп, заинтересованно:
– Кто это – онанист?
Напарница, пяти футов и девяти дюймов росту и, не меньше, я бы сказал, четырех раз в неделю бывающая в полицейском спортзале:
– Ты его видишь каждое утро в зеркале.
Она высокая, поджарая и классная. Подмигивает мне.
Я: немею.
Руб:
– Вот именно, милочка.
Напарница, неимоверно притягательная:
– Ты кого милочкой назвал, милый?
Руб, не отвечая и вновь обращаясь к дремучему «знать-не-знаю-кто-такой-онанист» копу:
– Так вы за нас поставите или нет?
Коп-онанист:
– Что?
Я как бы всем, но, в общем, себе под нос:
– Ну это, блин, прямо смех один.
Люди толкутся вокруг, спешат мимо – делать ставки.
Напарница, мне:
– Не хочешь меня лизнуть?
Я:
– Умираю, как.
Все это, ясно, моя фантазия.
Коп-онанист:
– Давай.
Руб, потрясенно:
– Что?
Коп-онанист:
– Ладно.
Руб, ошалело:
– Правда?
