рядом.
Руб заговаривает:
– Как-то мне этот чувак не нравится. – Вздох. – Он не поднимется. Не бегом. – Руб еще медлит над избитым и напоследок заявляет: – Никто не скажет про мою сестру ни «проститутка», ни «шлюха», ни «путана», ни какое там еще слово.
Волосы у него ветром взметены вверх, а от лица отражается солнце. Его жесткий, мосластый костяк в секунду обрастает крепкой плотью, и Руб улыбается. Несколько человек видели, что сейчас произошло, и молва пойдет.
Появляются еще какие-то ребята.
– Кто? – спрашивают. – Рубен Волф? Да он же…
«Что он?» – мне вот интересно.
– И не хотел его так вырубить, – говорит Руб, посасывая разбитый кулак, – так славно обслужить…
Не знаю, как он, а мне сразу вспомнились все наши боксерские схватки на заднем дворе, когда у каждого по одной перчатке. (Так получается, если есть всего одна пара перчаток.)
Но в этот раз все по-другому.
В этот раз по-настоящему.
– На этот раз я стучал обеими.
Руб улыбается, и я понимаю, что мы подумали об одном и том же. Мне интересно, каково это – по-настоящему бить человека: бесповоротно решиться голым кулаком ткнуть кому-то в лицо, без шуток. Это не то что возиться с братом во дворе, забавы ради друг друга лупцевать, да в перчатках.
Вечером дома мы спрашиваем Сару, что вообще происходит.
Она говорит, что за последнее время совершила несколько глупостей.
Мы просим ее больше их не совершать.
Сара молчит, но кивает в ответ.
А мне все хочется спросить Руба, каково это было – без шуток размазать чувака, но я все не спрашиваю. Дрейфлю.
А еще, если вдруг вам интересно, в нашей комнате что-то завоняло. И что это, мы не знаем.
– Что это за хреновина? – вопрошает Руб. С угрозой в голосе. – Ноги твои?
– Нет.
– Носки?
– Ага, щас.
– Тапки? Трусы?
– Твои вопросы, – намекаю я.
– Ты не умничай давай.
– Ладно, ладно!
– А то отхватишь.
– Ладно, ладно.
– Мелкий у…
– Ладно, ладно!
– У вас вечно чем-нибудь воняет, – вмешивается отец, заглядывая к нам в комнату. Он удивленно качает головой, и мне кажется, что все у нас пойдет на лад. Ну хотя бы на половинный лад, уж точно.
– Эй, Руб.
– Разбудил, мерзавец.
– Извини.
– Да черта лысого.
– Ну и то правда. Так тебе и надо. Поделом.
– Ну что теперь-то надо?
– Слышишь их?
– Кого?
– Мать с батей. Они опять на кухне толкуют. Счета и все такое.
– Ага. Платить-то не очень выходит.
– Они…
– Да
