style="font-size:15px;"> Двинув оттуда, я понял, что засиделся допоздна, и решил ехать домой на автобусе.
На остановке немного народа. Мужик с портфелем, непрерывно курившая тетка, парень – с виду рабочий или плотник, и парочка, которая обнималась и целовалась в ожидании автобуса.
И я не мог удержаться.
Я на них глазел.
Не в открытую, конечно. Так, бросал взгляды.
Проклятье.
Меня заметили.
– Чего уставился? – Парень злобно ткнул в меня словами. – Заняться больше нечем?
Нечем.
И нечем было мне ответить.
Нечем вообще.
– Ну?
Все равно нечем.
Тут и девчонка напустилась:
– Иди на кого другого пялься, трехнутый. – У нее были светлые волосы, зеленые глаза, обжатые светом фонаря и голос, как тупой нож. И она пырнула меня им: – Дрочила.
Типичный случай.
Этим словом обзывают на каждом шагу, но в тот раз оно меня задело. Думаю, задело потому, что от девчонки. Не знаю. Но, в общем, было довольно погано, что до этого дошло. Даже автобуса ждать мирно у нас не получается.
Знаю, знаю. Нужно было огрызнуться, да позлее, но я не стал. Не мог. Вот тебе и по-Волфчьи, ага. Вот тебе и дикий пес, которым я раньше был. Я только бросил на них еще один быстрый взгляд, чтобы понять, собираются ли они отполировать свой наезд еще какими-нибудь словечками.
Парень тоже был светлый. Не дылда, но и не коротышка. В темных штанах и ботах, черной куртке, с глумливой рожей.
Между тем, мужик с портфелем глянул на часы. Дымилыцица прикурила новую сигарету. Рабочий переступил с ноги на ногу.
Больше слов не было, но, когда пришел автобус, все ломанулись, и я оказался последним.
– Извините.
Я вошел и хотел расплатиться, но водитель сказал, что цена недавно поднялась, и у меня не хватает на билет.
Я вылез, досадливо усмехаясь, и застыл на тротуаре.
Автобус был почти пустой.
Я двинул по улице, и видел, как он отчалил и поволокся по улице. Мысли заковыляли у меня в голове, в том числе:
– сильно ли я опоздаю к ужину;
– спросят ли меня, где я бродил;
– позовет ли отец нас с Рубом помогать в субботу;
– выйдет ли когда-нибудь девушка по имени Стефани и увидит ли меня (знает ли она вообще, что я там торчу);
– сколько времени понадобится Рубу, чтобы отделаться от Октавии;
– вспоминает ли Стив нашу переглядку в понедельник на стадионе так же часто, как я;
– а как там дела у Сары (мы давненько не разговаривали);
– огорчаю ли я миссис Волф, знает ли она, что я вырос таким неприкаянным;
– как там сейчас парикмахер над парикмахерской.
А еще я понял на ходу, а потом – на бегу, что у меня нет даже никакой
